Девушка развернулась и ушла в соседнее купе.
«Всё-таки обиделась. Но что я могу поделать?..– подумал Владислав с досадой то ли на себя, то ли на неё. – Впрочем, чего я завёлся? Поживём, увидим! И прочь эти... зловредные чувства! Не забывай ту древнюю притчу. Ведь тебя ждёт ещё слишком много испытаний!».
*****
А мрачноватый Йохан Яап действительно почти сразу вызвал неприязнь у Владислава. Почему, сам не мог объяснить. Может быть, потому, что при встрече долговязый голландец с бледным треугольным лицом, на котором выделялся длинный нос, нехотя пожал руку, даже не посмотрев в лицо? Бывает же так: не понравился и точка! К тому же Владислав заметил, что Йохану тоже не безразлична юная немочка, и он всё время крутится вокруг неё.
«Но мне-то какое дело? – сам себя спрашивал парень, стараясь подавить даже тень ревности. – У меня есть дела поважнее!».
Он никак не хотел признаться себе, что Йохан тоже исподволь почувствовал симпатию Владислава к Генриетте и с первой минуты стал поглядывать не слишком добро на руководителя апокалиптиков... «Bête noire?* – подумал Владислав. – Этого ещё только не хватало! Хотя у меня подозрение, что от голландца можно всего ожидать».
Но что поделаешь, отныне им приходилось жить вместе в условиях вынужденного сосуществования, и они должны были сдерживать личные эмоции и желания. И если поначалу Владислав испытывал гордость от того, что именно в нём Шацкий увидел настоящего лидера группы и своего главного последователя, то в эти минуты… Он вдруг понял, какую взял на себя ответственность, и что отныне он не принадлежит себе – его жизнь намертво принадлежит общине.
* «Чёрный зверь» (фр.- Bête noire). Французское выражение, употребляемое в отношении того, кто неприятен.
Глава III. ИЗ ИСТОРИИ ВОПРОСА
Владислав отправился в купе к иностранцам. Там было весело! Плотного сложения австриец Зигфрид наигрывал на губной гармошке знакомые мелодии, а европейцы ему подпевали. Это потихоньку поднимало настроение, и товарищи подначивали музыканта:
– Эй-эй, Зиги, давай ещё!
Среди сидящих уже были Матвей, Равиль и Виталий. Видно было, что они вполне освоились, и препятствием не служил даже языковой барьер – мешались в кучу немецкие, английские и русские слова.
Возле окна сидела Грета, одетая в белую спортивную куртку. Немка с едва заметной улыбкой несколько отстранённо смотрела на мелькающие пейзажи и полустанки России и не принимала участие в беседе. Во Владиславе в очередной раз поднялось смутное раздражение, переходящее в любопытство: «О чём она думает? Почему всё время молчит?». В какую-то паузу между музыкой он спросил у Гюнтера:
– А как вы вышли на Шацкого?
– О-о, – протянул Гюнтер, – это интересная история. Но сначала я хочу тебя спросить, как ты думаешь, откуда мы знакомы с Вацлавом? – Он указал на сидящего напротив чеха.
– Да кто ж его знает! – пожал плечами Владислав. – У вас там общие границы – где-то и пересеклись.
– Нет, у нашей дружбы корни тянутся из древности. И даже из России…
Владислав непонимающе откинулся назад:
– ???
– У Вацлава и меня предки были протестантами-гернгутерами.
При этих словах чех гордо кивнул головой:
– Мои деды были таборитами, и подняли восстание под руководством Яна Гуса как раз против его предков-рыцарей.
Гюнтер засмеялся:
– Да, было дело! Так после же мы, немцы, с вами замирились на почве веры. А часть чехов-протестантов оказалась у нас в саксонском городке Гернгут. Так и возникло братство гернгутеров. А когда ваша царица, – он уже обратился к Владиславу, – Екатерина II позвала европейцев в XVIII веке заселять пустые земли Империи, то многие и отправились в Россию. Это, кстати, совпало с основанием поселений в Северной Америке, когда часть гернгутеров поехала осваивать э-э…Lebensraum. Как это по-русски? Жизненное пространство. А другая часть отправилась к вам. И вдоль Волги были основаны десятки колоний европейцев. Самой знаменитой из них стала Сарепта.
– Как? Вот эта маленькая железнодорожная станция возле Волженска?
– О, да! Только тогда ваш город назывался иначе, а колонисты поселились чуть ниже по Волге. Название этой колонии дано в честь скитаний пророка Илии, посланного Богом утешить одну вдову в Сарепте Сидонской, что находится в Палестине. Это был первый настоящий интернационал, только христианский: там жили французы, итальянцы, голландцы, немцы и скандинавы. Гернгутеры желали создать коммуны, как писал о Городе Солнца Томас Мор! Хотя ваши предки не верили, что несколько десятков безоружных иностранцев отважатся зимовать в глухой степи. Но первый форштеер Даниель Хайнрих Фик сказал твёрдо: «Гернгутеры – солдаты Господа Бога, и, презрев опасность, готовы повиноваться Его приказу!».