Судьба распорядилась так, что они жили, оказывается, почти рядом: Шацкий – в Новосибирске, а тогда ещё молодой Андрей – под таёжной столицей, где трудился лесником. Со временем Александр Николаевич наезжал несколько раз на заимку к Васильичу, где они между рыбалками и охотой беседовали на различные темы, волновавшие их обоих – политика, экология, история России. Часто к их походам на природу присоединялись сын Андрея Васильевича Анатолий и его друг Илларион.
А спустя года три, Шацкий вместе с одним своим товарищем-романтиком отправился на поиски Шамбалы в заграничную Азию.
– Ну и что он рассказывал о своём путешествии? – живо заинтересовался Владислав.
– Да я его и не видел после того, – с некоторой даже обидой в голосе промолвил Васильич. – Не заезжал он после своих поездок на Восток ко мне. Я ведь постоянно в лесу живу, а ему всё некогда было. Знаю, что его товарищ погиб в той экспедиции, сорвавшись в пропасть. Но после он кое-что поведал Анатолию и Иллариону. Дескать, нашёл какую-то долину в горах, которая по описаниям точно является Шамбалой. Но вот как попасть туда, никому вроде Шацкий не рассказывал. Позже он уехал в Волженск, и на том наша дружба кончилась.
*****
– Вот оно в чём дело… – протянул Владислав. Изложенное лесником несколько разочаровало его. Но он решил продолжить расспросы:
– Однако некоторые специалисты утверждают, что Шамбала и Беловодье – разные понятия…
– Дураки твои умники! – досадливо перебил его Васильич. – Наши староверы в поисках Беловодья ещё в середине 19-го века доходили до Тибета. А о Лабинском царстве русские знавали и то раньше – с начала 17-го столетия!
– Да при чём тут это царство?!
– Дык, как я читал, азиатское слово «лаб» (или – «лоб») того же корня, что и латинское «albus» - «белый». А ходили-то никудышники в Тибет!
– Но вы сами что слышали от родных о Беловодьи? – продолжал настаивать парень. – Добирались ли туда ваши предки?
– Да почти ничего не знаю. Мой прадед, которого я ещё знавал живым, бывал в Беловодье где-то в конце позапрошлого века. Он даже имел нарисованную от руки карту тех мест. Говорил, что всего ходу туда на конях примерно двадцать дён через какие-то Кокуши горы. Далее надобно ехать через какой-то Ергор по особому ходу. Кто же пути не ведает, тот пропадает в гиблых местах. И главной ценностью, с которой возвращались мои предки, считалась настоящая «живая» вода. Она не цвела много месяцев, когда с ней возвращались из похода, и даже выпив её чуть-чуть, каждый выздоравливал от разных хворей. Везли они оттуда ещё целебные травы и какую-то соль, тоже помогавшую от недугов. Вот такие чудеса! Но на мой вопрос, почему же никто не остаётся жить там постоянно, прадед отнекивался. Жили, говорил он, там раньше люди, да после сгинули. И только однажды бросил странную фразу: «Ту страну стерегут черти».
– Что за ерунда?! – воскликнул Владислав. В его голове что-то смутно мелькнуло, но он не мог это оформить в ясную мысль. Лишь переспросил: – Черти оберегают рай?
– Я тоже не понимаю, что он хотел этим сказать, – пожал плечами Васильич. – Возможно, это было сказано в переносном смысле.
– Вот я отметил забавную деталь, – продолжил Владислав, – византийцы и русичи искали сказочную страну на Востоке, а те же тибетцы думали, что она находится на Западе! Шацкий был прав – люди всегда будут искать такой край! И почему-то яблоки у соседей всем кажутся слаще. Хотя чем он сам руководствовался прежде, когда решил отправиться на поиски Шамбалы?
– Понимаешь, – ответил собеседник, – он сличил данные по Беловодью и координаты Шамбалы от венгра Кёрёша, и они почти почти на удивление сошлись. А ту заветную карту Шацкий взял у меня, обещав вернуть, да так и не вернул. После этого я на него сильно разозлился! Ведь она хранилась в нашей семье с незапамятных времён и являлась фамильной ценностью.
Владислав был обескуражен открывшейся правдой: «Значит, он не сможет нам показать путь в Шамбалу». Он терялся в догадках: тайна ускользала, будто зверь в тумане. Возможно, Матвей что-то знает. Ведь они были с Шацким настоящими единомышленниками! Матвей, без сомнения, получал какие-то знания от Учителя, но никогда ни единым словом или намёком не давал понять Владиславу, что ему известно о карте.