*****
Ритм бубна Чёрной Руки, поначалу медленный и едва слышный, стал постепенно учащаться. Все потянулись в хоровод вокруг ярко разгоревшегося костра и в такт шаману принялись подпевать нечто протяжное, поднимающееся на всё более высокие и пронзительные ноты. Их руки были подняты к бесконечно тёмному небу, а ноги выбивали всё убыстряющийся ритм.
Высокая Скала встал и запрокинул голову. Он опять увидел ту же голубую звезду. Луны не замечалось на звёздном куполе, а вот проклятое небесное тело сразу бросалось в глаза непомерной яркостью. Вождю почудилось, будто оно даже стало в размерах крупнее, чем раньше.
«Пропади всё пропадом! – снова пронеслось в уме Владислава. – Пусть даже мы остались одни в целой Вселенной. Но мы-то живы пока, и что ещё надо?..». Его горло неожиданно напряглось от подкатившей откуда-то изнутри энергетики, и затем исторгся дикий утробный полувой-полукрик. Это был звук души, освобождающейся от оков тела, это был её плач по всему тому, что было в прошлом, и неизвестно, будет ли когда-нибудь в будущем.
И общинники услышали этот плач истерзанной души. Плач о той жизни, которую они безвозвратно потеряли. Они тоже завыли и закружились, притоптывая в ритм. Особую пронзительность этому безудержному веселью придали высокие голоса женщин. Ритуал пращуров, сохранённый в генах, воплотился в реальность. Все танцевали, потрясая факелами, выхваченными из костра. В древнейшем действе, исторгнутом изнутри, слились воедино тоска по лучшему прошлому, торжество жизни над смертью и мольба к небесам о спасении.
«Кажется, звереем понемногу... – мелькнуло искрой в мозгу Высокой Скалы. – Ещё годик-другой, и сами превратимся в дикарей. Или это в нас просыпаются те самые духи, древняя память, о которой мы до поры до времени даже не подозреваем? Да, я не могу напрямую обратиться к нашим предкам, но я слышу их немой голос, я чувствую их незримую поддержку. И, значит, они рядом…»
*****
Мухоморное зелье всё больше растворялось в крови общинников. Они танцевали уже исступлённо, и в их зрачках всё сильнее разгорался дикий огонь. При этом женщины столь сладострастно извивались, что мужчин покинули последние остатки разума. Разнузданная оргия всё больше разгоралась вместе с пламенем большого костра, и кое-какие пары уже стали уединяться в палатках…
Высокая Скала решил, что с него хватит и отправился на подгибающихся ногах в свою палатку. «Да уж... – отметил он затуманивающимися мозгами, – кажется, Чёрная Рука не дурно поднаторел в колдовских зельях – аж с ног валит напиток». И тут же опьянённый рухнул на шкуры.
Той порой остальные продолжали танцевать в буйном порыве. И рядом с Матвеем неожиданно оказалась Алиса. Девушка загадочно усмехнулась и негромко шепнула ведуну:
– Эй, Чёрная Рука, разве ты ослеп?
– А что произошло? – удивился тот.
– Как?! Не замечаешь, что на тебя слишком ласково смотрела Грета? Она только что ушла в свою палатку. Догони её, и она будет твоя!
Сбитый с толку Матвей даже приостановился: неужели Алиса говорит это всерьёз? Под воздействием зелья ему вправду стало казаться, что ещё несколько минут назад Грета пристально смотрела на него! Уже, вроде бы, потухшая страсть вспыхнула с новой силой. Матвей незаметно покинул общее веселье и направился к палатке юной немки. Едва он поднял полог палатки, закрывающий вход, как увидел снимавшую куртку из рыси Грету. Сердце Матвея бешено заколотилось, и сумасшедшее вожделение почти не давало контролировать свои действия.
Юная немка в замешательстве молчала. Она никогда не оставалась наедине со взрослым мужчиной, и поэтому её будто парализовало. А Чёрная Рука уже начал её тискать, пытаясь повалить. В какой-то момент он ослабил свои объятия, и девушка вырвалась. Отскочив в угол, она тихо вскрикнула: «Не подходи, или я позову брата! И-и… я люблю Владислава».
Последняя фраза сразу отрезвила ведуна. Он с трудом взял себя в руки и пробормотал: