Во время штурма и Граббе также терял своих людей. «Батальоны ослабели до того, — читаем в книге «История русской армии и флота», — что насчитывали в своих рядах не более 200 штыков. Обувь и одежда были изношены, лошади дошли до полного истощения, и их не хватало под оружие и повозки»[12].
Не менее половины войск 22 августа была занята похоронами погибших товарищей. Братские могилы рыли на возвышенных местах, некогда было высекать кресты из камня, их делали из дерева. Сурхаеву башню и другие укрепления взорвали и сровняли с землей.
30 августа Граббе заторопился. Экспедиционный отряд стал покидать ровавую гору, где оставил третью часть войск, пришедших сюда 90 дней «зад. Полковник Милютин рассказывает, что 30–го утром войска молились. Все были рады, что покидают страшную гору.
После взятия Ахульго Граббе ушел в Темир–Хан–Шуру. Ни в одном месте Дагестана не были созданы опорные пункты, не оставлены гарнизоны, и потому все это пространство оставалось по–прежнему вне власти и влияния царского командования. Роль же Шамиля в этих событиях как нельзя лучше описал один из военных историков царской России подполковник Семен Эсадзе: «Оценивая весь ход этой экспедиции, нельзя не признать, что Шамиль действовал в высшей степени умно и расчетливо; извлек из недоступности гор и приверженности горцев все средства для упорной обороны и так искусно ими пользовался»[13]. А вот признания другого специалиста — Служивого: «Несмотря на страшный погром мюридов в Ахульго, значение его свелось на ничто, ибо Шамилю удалось ускользнуть из наших рук»[14].
Относительные военные успехи царского генерала были достигнуты слишком дорогой ценой. Больше того, Шамилю удалось осуществить свой главный стратегический замысел. Он на три месяца приковал к скалам Ахульго основные силы войск противника и не допустил их продвижения в глубь Дагестана. Ничего не получилось и у царя и у его генералов из попытки обезглавить восставших: ни среди убитых, ни среди захваченных в плен Шамиля и его семьи не оказалось.
За Ахульго генерал Граббе получил орден Станислава и хвастливо заявил, что «делу конец, хотя… Шамиль успел скрыться, нет ему больше веры в горах». Сказав так, он, вероятно, уверовал в это сам: оставив войска полковнику Пулло, он выехал в Ставрополь, а оттуда в Пятигорск. Но не успел «герой Ахульго» приступить к «заслуженному отдыху и лечению», как пришло тревожное известие: восстала Чечня и руководит ею тот же Шамиль, которого упустил из каменного мешка незадачливый генерал!
ГОСУДАРСТВО ШАМИЛЯ
К 40–м годам XIX века восстанием была охвачена территория от Гимринского до Главного Кавказского хребта, от Дюльтидага до горной Чечни и далее до Назрани, что в окружности составляло около 900 км. На этих землях проживали аварцы, даргинцы, лакцы, лезгины, кумыки, чеченцы и другие народности общим числом приблизительно 700 тыс. человек. Шамилю удалось создать единое военно–теократическое государство — имамат, где ханы, беки, баи или были смещены или ликвидированы. Для облегчения управления краем он разделил подчиненные земли на части: Авария, Анди, Анцух, Балаханы, Ботлих, Гергебиль, Унцукуль, Салатау, Согратль, Гимры, Гидатль, Гумбет, Ириб>Ичичали, Карата, Койсубу, Технуцал и другие — в Дагестане, а в Чечне — Ичкери, Ми–чик, Шабут, Шали, Шоро, Большая Чечня, Малая Чечня и другие. Некоторые из них, особенно расположенные на плоскости, иногда «исчезали», переставали существовать по той причине, что бывали захвачены царскими войсками. Так что постоянное число наибств не превышало трех десятков. В каждом из них имелся военный и духовный аппарат во главе с наибом, подчинявшийся имаму. По площади и числу жителей наибства были неодинаковы.
Шамиль считался вождем народа. Управлять государством (имаматом) ему помогал Совет — Диван–хана, организованный в 1841 году по предложению тестя имама Джемал–Эддина. В Государственный Совет входили 32 человека, но решающим голосом в нем обладали шесть человек — признанные народом мудрецы — названный нами Джемал–Эдцин Казикумухский, Мухаммед–Эффенди Казикумухский (или Кур–Эффен–Ди), Раджабиль–Магома Чиркеевский, Яхья, Хаджи–Дебир Каранайский и Митлих–Муртузали. Функции Диван–ханы с накоплением опыта в зависимости от военной и политической обстановки в стране изменялись. Совет Шамиля имел своеобразные министерства — отделы по делам налоговым, военным, общественного порядка, по надзору за исполнением шариата, судебным делам. Позднее возникли новые отделы — по покровительству науке и ученым, по делам христиан, веротерпимости. Большую роль в государстве играли ревизоры, подчинявшиеся непосредственно Шамилю и его помощникам.