Успехи Шамиля выглядели крайне внушительно: захвачено было 11 укреплений, 92 офицера и генерала, 2500 солдат, 27 пушек и 2100 ружей. Ответственность за эти потери лежала на царских генералах и старших офицерах. Солдатам доставались либо смерть, либо неимоверные трудности. Батальон, отправившийся на выручку Унцукуля, весь погиб. Из осажденного Хунзаха вырвался подполковник Пассек. Его солдаты, пробираясь к своим, чтобы облегчить движение, побросали все, кроме ружей и патронов. Питались травою и лесными ягодами. Шли строго на восток к Каспийскому морю. Выбирали тропы поглуше; услышав далекий лай собак, обходили за версту аулы, ночевали в пещерах. Но у Зирани их все‑таки обнаружил Хаджи–Мурат. Отбивались три дня. Многие пали от пуль или в штыковом бою, умерли от болезней и голода. Живые не дрогнули, не сдались. В декабре 1843 года, когда Фрейтаг отгонял от Темир–Хан–Шуры мюридов Шамиля, в крепость на арбах прибыла половина истощенных, измученных солдат отряд Пассека. Весть об их чудо–подвиге быстро разнеслась среди народа. Солдаты расплачивались за политику царя и помещиков на Кавказе, за всю военную организацию николаевской России. Из высших чинов за все это поплатился только генерал–адъютант Граббе. Если Ахульго стал главным среди его относительных успехов, то 1843 год завершил карьеру старого «кавказца» — его сместили.
1843 год, пожалуй, был вершиной военных успехов Шамиля. И потом будут сражения, будут победы, но с того года начнут обозначаться незаметные на первых порах трещины в созданном имамом государстве.
Успехи вскружили головы наибам. Многие из них ходили с высоко поднятой головой, в дорогих одеждах и оружии. Вначале осторожно, с оглядкой, а затем все более смело начали присваивать они захваченное в бою имущество, разрешали своим родственникам не платить податей. Так как законы, установленные Шамилем, мешали грабить народ, наибы стали пренебрегать ими. Правым у них был тот, кто дал им больше денег, вещей, скота.
Успехи 1843 года не привели к всеобщему восстанию в Дагестане. Молчал юг. Весной 1844 года четыре наиба Шамиля предприняли поход в Табасаран, но без особых успехов. Хотя они грабили ханов и беков, а их имущество конфисковывали, народ принимал людей Шамиля без энтузиазма. Неожиданно в глубоком «тылу» проявили неповиновение акушинцы: не желали идти на газават. Их «проучили». Так же поступили и с чохцами.
Лазутчики доставили весть не из приятных: на Кавказ приехал с особыми полномочиями князь Воронцов. У него приказ царя: «Разбить, буде можно, скопище Шамиля, проникнув в центр его владычества и в нем укрепиться».
В мае 1845 года князь со своим войском добрался до Ичкерийских лесов Чечни. 25 тысяч солдат, 2 тысячи конницы при 46 орудиях подошли к столице имама Дарго. Мюриды начали атаку первыми, со всех сторон на русские войска посыпались пули и картечь. Неожиданно выяснилось, что кончились продукты. Через Керкетский перевал в Анди, в ту пору имелись армейские запасы, снарядили «сухарную» экспедицию. На перевале, по пути туда и обратно понесли потери. В Дарго вернулись жалкие остатки «сухарной» экспедиции.
Теперь у Воронцова оказались два противника — мюриды и голод. Началось отступление. Пришлось идти по лесу, где горцы чувствовали себя увереннее. С деревьев, из трещин скал, из пещер, атакуя то с фланга, то спереди, то в спину, они обстреливали колонны солдат, идущих строго по дороге. Войска дрались отчаянно, но «спасти» предпринятый Воронцовым нелепый поход с его не менее нелепыми маневрами они не смогли. Князь потерял 3 генералов, 156 офицеров, 3 тысячи солдат. Среди убитых был старый «кунак» Шамиля Клюки фон–Клугенау. Ф. Энгельс так объяснял достижения дагестанцев: «Горцы своими относительными успехами были обязаны наступательной тактике, которой они преимущественно придерживались при обороне своей территории»[57].
Неудача так называемой «даргинской экспедиции» заставила кавказское командование вернуться к стратегии и тактике 20–х годов XIX века, когда войну вел А. П. Ермолов. «Кавказ, — говорил генерал, — г- это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Надо штурмовать ее или овладеть траншеями. Штурм будет стоить дорого, так поведем же осаду». После неудач 1845 года генералы вернулись именно к этой «стратегии». Шаг за шагом продвигаясь в горы, осаждая и подчиняя аулы, уничтожая посевы, вырубая леса, очищая дороги на пистолетный выстрел по одну и другую стороны от растительности, войска принялись выполнять старую «программу». Позади наступавших оставались гарнизоны, обязанные защищать тылы. Успехи медленно, но верно начали сказываться.