Но не только изменение в методе ведения войны послужило причиной тому. Как мы отмечали выше, в конце 40–х годов в среде восставших наметились глубокие социальные противоречия. Погибли те, кто первыми взялись за оружие, погибли их дети, а мечта народа осталась недосягаемой. Вера в завтрашнюю радость постепенно стала угасать. В горах не было слышно песен, звуков агач–кумуза. Над аулами, как призыв к Аллаху, несся плач женщин и девушек по убитым на поле брани или угнанным в плен.
До 14 сентября 1847 года аул Салты являлся одним из опорных пунктов Шамиля. Главнокомандующий царскими войсками князь Воронцов решил во что бы то ни стало уничтожить гнездо имама. Имея в войсках 8 батальонов пехоты, 2 роты стрелков, роту саперов, две сотни казаков, полторы тысячи конной и пешей милиции при 16 полевых и осадных орудиях и особые команды с ракетами и крепостными ружьями, генерал начал спускаться с Турчидага в сторону Салты. Дорога оказалась столь трудной, что пришлось заночевать близ аула Кегер на виду у Гуниба. 26 июля войска расположились уже перед Салты.
Горцы прекрасно понимали стратегическое значение аула, и потому сюда со всех сторон торопилась подмога Шамилю. Историк Б. С. Эсадзе утверждает, что не было ни одного свободного аула, из которого кто‑либо не состоял в гарнизоне Салты. У горцев было только два орудия; большие надежды они возлагали на толстую стену с башнями и1 бойницами, построенную на скорую руку вокруг аула.
Конец июля царские войска потратили на подготовку к осадным работам. Ею руководил инженер–подполковник Кеслер. Когда прибыли еще два батальона войск и Акушинская милиция, по приказу командующего Воронцова по Салты открыли сильный огонь.
Мюриды Шамиля тоже не бездействовали. Они совершали вылазку за вылазкой, нападали на посты противника. Кроме того, днем они показывались на окрестных высотах, а ночью вторгались в лагерь царских войск, мешая своим огнем траншейным работам.
4 августа Воронцову стало известно, что между Кегером, Хиндахским и Салтинским мостами скопилось около 8 тысяч конных и пеших мюридов. Ими командовали три наиба Шамиля: Хаджи–Мурат, Кибит–Магома и Даниель–бек. Они угрожали левому флангу осаждающих. Воронцов доверил осадные работы генерал–лейтенанту Коцебу, генерал–лейтенанту Аргутинскому–Долгорукову поручил командование подвижным отрядом из 6 батальонов, 2 рот стрелков, 300 казаков и 900 милиционеров, а сам, имея 6 горных орудий и ракетную команду, в ночь на 7 августа выступил против Хаджи–Мурата.
На рассвете войска нанесли сконцентрированный удар. Горцы вынуждены были отступить. Успех был на стороне Воронцова. Салты он все‑таки взять не смог. Оставалось вести осаду.
Батареи открывали огонь, горцы отвечали из ружей — так было изо дня в день до середины августа.
Воронцов решил, что крепость сдастся, если овладеть находящимися позади Салты садами.
В ночь с 22–го на 23–е августа генерал–майор Брюно с двумя батальонами решил занять сады, действуя с западной стороны аула. Тогда кольцо вокруг Салты замкнулось бы. Для отвлечения внимания от операции Брюно со всех батарей открыли огонь по аулу. Два батальона с крикамии «ура!» бросились вперед и заняли передовые траншеи.
Горцы, поняв в чем дело, бросились на противника в районе садов, но были отброшены. Упорный бой шел до рассвета. Царские войска 8 раз ходили на штурм и все 8 раз были отбиты. Они потерял 15 офицеров и более 300 человек из нижних чинов, т. е. половину отряда генерал–майора Брюно, но сады все‑таки удержали.
Осада продолжалась. Из Темир–Хан–Шуры были получены еще мортиры и легкие орудия. 6–го сентября началась общая бомбардировка и подготовка к новому штурму, а 8–го заговорили все батареи. Центральная башня Салты была взорвана, вместо нее образовались две большие воронки, окруженные тучами дыма и пепла. Два часа земля стонала от грохота орудий. Люди ожесточились до предела.
На рассвете 9 сентября артиллерия снова открыла огонь. На штурм пошли добровольцы — четыре батальона во главе с полковником Евдокимовым. Они взяли переднюю линию Салты. Горцы открыли ружейный огонь, из траншей бросали камни. У наступающих гибли рота за ротой. На место погибших подходили новые люди. Воронцов наблюдал все это в подзорную трубу из безопасного места. Шамиль подбадривал своих.