12 часов продолжался бой. Солнце уже уходило за горы, когда к аулу подвели 5 орудий и стали стрелять в упор. Защитники заколебались. Их положение было безнадежным, и вот почему. Окружив аул, противник испортил текущую в Салты воду. Вот что пишет Б. Эсадзе об этом моменте: «… стояла невыносимая жара, а от гниения неприбранных трупов заразился воздух; в то же время совершенно прекращено было сообщение с окрестностями. Все это решило участь гарнизона, который стал гибнуть десятками и сотнями»[58].
Но люди Шамиля не собирались сдаваться. В ночь на 11 сентября у стены, занятой солдатами, они зажгли хворост, под прикрытием дыма кинулись на батарею противника и перебили всю орудийную прислугу. На помощь своим подоспел полковник Манюкин. Он был несколько раз раненчв голову и лицо кинжалом, но продолжал сражаться. Позицию удалось сохранить.
И 12 сентября бомбардировка продолжалась; 8 пушек действовало непосредственно в самом ауле.
Защитники ушли в подземелье. Три дня у них не было пищи, воды. И все же Салты держался. В эти трагические часы наибы стали совещаться. Одни предлагали уйти и сохранить гарнизон, а другие, во главе с Умар–Дибиром, настаивали на том, чтобы драться до конца. Спор затянулся до глубокой ночи. С рассветом 14 сентября защитники с боем ушли из Салты, кто куда. Царские войска ворвались в аул, и были встречены стрельбой со всех сторон. Это Умар–Дибир с преданными ему мюридами продолжал борьбу.
Ширванцы отбили у него пушку и знамя. Во время боя прапорщик Калиновский обратил внимание, что по его солдатам стреляют из какого‑то подвала. Чтобы взять подвал, послали инженер–поручика Попова с охотниками из Эриванской роты. Они предложили защитникам сдаться.
В ответ просвистели пули. В подвал полетело 15 гранат, а затем туда ворвались солдаты.
В последний день защиты аула Салты, 14 сентября 1847 года, бой продолжался семь часов и закончился к трем часам дня. В 9 часов вечера солдаты Воронцова заметили движущиеся к садам фигуры горцев.
— Готовься, ребята! — отдали вполголоса приказ офицеры. Вновь началась стрельба. Солдаты видели, как горцы всей массой движутся к садам, чтобы пробиться к переправе. Их встретили роты Варшавского полка. Завязалась жестокая схватка… Только небольшая часть защитников сумела прорваться.
Салты пал. Скольких жизней это стоило. Царские войска потеряли около 100 офицеров и до 2 тысяч нижних чинов убитыми, ранеными и контуженными.
Только по дороге к аулу лежало до 200 мюридов.
Воронцов отправил военному министру следующую депешу: «При долголетнем опыте мне редко случалось видеть неприятеля более упорного и стойкого, как гарнизон укрепления Салты… Упрямые сопротивления этого гарнизона превосходят все, что в Европейской войне может быть известным…»[59]
С 1850 года неудачи преследовали Шамиля. Во время Крымской войны он сделал отчаянную попытку изменить обстановку в свою пользу. События разворачивались следующим образом. В 1854 году турецкая армия с помощью союзников предприняла наступление на Грузию, ставя задачей захватить Тифлис. В том же году, в ночь со 2–го на 3–е июля, войска Шамшта (15 тысяч человек конницы и пехоты) под командованием Кази–Магомеда и Даниель–Султана начали спускаться с главного Кавказского хребта в Кахетию. 3 июля мюриды атаковали крепость Шильды. 4 июля конница Кази–Магомеда перешла реку Алазань и вторглась в деревни Телавского уезда. Захваченным оказалось Цинандальское имение князей Чавчавадзе. В этот же день горцы должны были совершить нападение на город Кварели. Телавский уездный начальник в рапорте от 25 июля 1854 года на имя исполняющего должность Тифлисского военного губернатора писал: «Осады Телавской крепости я ожидал с минуты на минуту, вопли и рыдания женщин высшего и низшего сословия, переведенных мною в Телавскую крепость… ставили меня в затруднение, и я должен откровенно сознаться перед вашим превосходительством, что отчаяни§_леех и просьбы кидающихся на меня женщин и неимение — оборонительных средств для Телавской крепости, где хранилось казначейство, вызвало у меня мысль в первый раз во все время в продолжение 26–летней службы написать преждевременно в записке., что Телав жгут, это слово вырвалось у меня из‑под пера, тем более, что с утра 4–го числа до 4–х часов пополудни никто не мог ожидать, чтобы Телав избегнул нападения и разорения»[60].
Вся лезгинская линия длиною в 175 км была прорвана, и многие посты оказались в руках горцев, башни Пахалистанская и Шуагорская разрушены. Среди пленных имелось много дворян, князей и две княгини из царского рода. Кроме того, взято было 3411 голов рогатого скота и много другого имущества. Начальники различных участков спешно доносили в Главный штаб о том, что Шамиль хочет перерезать Военно–Грузинскую дорогу, идет в Имеретию, что он нацелился на Тифлис, дабы соединиться с турками, идущими с юга на Грузию, и т. д. и т. п.