Царские генералы и некоторые дореволюционные историки, поверхностно судившие о кавказских событиях, первопричиной войны на Кавказе и главным злом всего там происходящего считали Шамиля. Они утверждали, что если бы не имам, то войне быстро пришел бы конец. Такое же мнение, видимо, было у тогдашнего кавказского начальства, которое всеми силами и средствами осталось обезвредить, изолировать вождя горцев, и даже убить его с помощью подосланных людей. Они не понимали, что не Шамиль начал войну и что он ни приостановить, ни тем более окончить ее не мог.
«Судьба Кавказской войны, — пишет доктор исторических наук Р. Магомедов, — зависела не от Шамиля. И не он решил исход войны». В чем заключалась его сила? В начальный период войны он выражал интересы движения горцев против дагестанских феодалов и царских захватчиков. Он более четко, чем другие выражал общественные потребности. Поэтому его избрали имамом, его признавали, поддерживали. За ним шли в огонь и воду. В чем была слабость Шамиля? Он потерял опору в массах. Шамиль не мог ни предвидеть, ни понять, ни установить причины, которые вели к поражению. Могут сказать, что имелись силы, противоборствующие ему, вследствие чего имам не мог довести свое дело до конца.
Допустим на минуту, что царские войска покинули бы пределы Дагестана, а феодалы были бы побиты. Допустим, что крестьяне получили бы землю по количеству едоков и некоторое имущество. Что бы произошло дальше? По какому пути пошел бы Дагестан?
В своей работе «Социально–экономическое и политическое развитие Дагестана в XVIII — первой половине XIX века» Р. Магомедов говорит: «Я считаю, что в особенностях общественно–политического развития дагестанского общества и классовых противоречиях кроется главный ключ к пониманию первой половины ХIХ века».
За весь период борьбы в Дагестане не произошло изменений в экономической структуре общества. В связи с продолжительной войной все как бы застыло на одном месте. Феодализм не только не шел к своему разложению, но даже не достиг своей «вершины». Таким образом, никакие репрессии в отношении феодалов, никакие благие пожелания в отношении крестьянских масс не могли предотвратить поражение движения горцев.
Став во главе государства, Шамиль лишил феодалов и ту часть духовенства, которая мешала движению, власти и имущества. Он отменил повинности крестьян феодалам, провозгласил равенство между людьми, ликвидировал сословное деление. Этими мерами Шамиль привлек массы трудящихся на сторону восставших. Но через некоторое время стало очевидным, что «равенство», объявленное Шамилем, становится символом, фикцией. Если при назначении на должность большинство наибов не были богаты, то впоследствии они разбогатели настолько, что могли бы соперничать с феодалами, которым Шамиль в свое время срубил головы. Наибы повели себя не так, как, по предположениям Шамиля, должны были вести. Они злоупотребляли властью при сборе налогов, большую часть оставляли себе, брали взятки, спорные вопросы разрешали несправедливо, присваивали себе много скота, земли.
Наиб Шуаиб–мулла, например, имел 35 ружей, 4 тысячи баранов, 500 голов крупного рогатого скота, 60 буйволов и около 30 тысяч рублей серебром. У Даниелъ–бека в конце войны имущество оценивалось в 3 миллиона рублей. Кибит–Магома имел много крупного и мелкого рогатого скота и 30 тысяч рублей серебром. Им не уступали и другие наибы. Не был исключением в этом отношении и сын Шамиля Кази–Магомед. Получилось так, что они, наибы Шамиля, как бы заменили вчерашних ханов, беков, биев. «Хотя Шамиль резко отрицательно относился к крупным землевладельцам — феодалам, объективные условия не привели, да и не могли привести к ликвидации социального неравенства. Беспощадно подавив ханско–бекские группы, Шамиль в то же время создал новый привилегированный слой… Все это привело к еще большему обострению классового антагонизма в имамате»[63]. «Пока успехи горцев в борьбе за независимость шли по восходящей линии и пока вокруг Шамиля была плотная стена преданнейших ему и храбрых наибов, — отмечает историк С. К. Бушуев, — корыстные наибы… не выступали открыто против Шамиля, хотя не переставали тайно плести против него интриги».