Шанс очень своенравный и упрямый бог.
Я улыбнулся этой мысли и одновременно хорошенькой румяной девочке лет пяти, проходившей мимо скамейки в сопровождении матери. Девчушка рассмеялась в ответ, заглянула мне в лицо, а потом вдруг ловко схватила с ладони золотую искру и бросилась бежать, звонко хохоча и оглядываясь через плечо. Я тоже рассмеялся и помахал ей.
Вот почему детям всегда везет. Они знают, как надо обращаться со своей удачей. Хватают ее, словно блестящую игрушку, пока Шанс, зазевавшись, смотрит в другую сторону.
Эпизод с девочкой развеселил меня. И думать стало легче…
Я хотел подбросить Константину немного успеха в благодарность за его музыку. Он так играл, что мне захотелось сделать для него что-то приятное… Стоп! Меня вдруг прошиб пот, когда я понял, до чего дойду сейчас. Вот оно, первое мое нарушение гармонии. Все люди должны быть равны передо мной. Одинаковые, безликие маски, которым я, не глядя, раздаю удачу и невезение. Их может получить достойный, а может отъявленный негодяй. Мне все равно, кому дарить их. Должно быть все равно, а я выделил из толпы одного-единственного человека, который показался достойным. Я нарушил собственные правила игры. Не подчинился силе, которая управляет и мной тоже…
Справедливость и равновесие. Мне вдруг представилось, как зеркало Фема вырывается у него из рук, чтобы невидимым щитом отгородить от меня музыканта, не давая тому получить заслуженную удачу… Заслуженную. Незаслуженную он бы получил легко… Вот тебе и равновесие. Нелегко понимать, что ты не всесилен и на тебя, бога, тоже действуют строгие законы. Лучшее, что я могу сейчас сделать, — забыть неудачника и, по совету мудрого Рока, заняться своими делами…
А могу еще раз попробовать переломить упрямую судьбу!
Фема я нашел, спустившись в городское метро. Мальчишка носился как молния, устанавливая справедливость среди пассажиров. Я едва успел схватить его за руку и в самый последний момент вытащить из отъезжающего поезда.
— Шанс, пусти, мне некогда! — отбрыкивался он, но я держал крепко.
— Ничего не случится, если ты уделишь брату несколько минут своего драгоценного времени. Мне нужно с тобой поговорить.
Он сердито посопел, но понял, что отделаться не удастся.
— Ладно. Чего тебе?
— Я хочу знать, как работает твое зеркало.
Фем открыл рот от удивления.
— Ты серьезно?
— Абсолютно.
Было очень интересно наблюдать, как он таращится на меня, не зная, издеваюсь я над ним или действительно интересуюсь работой магического артефакта.
— Но зачем тебе это?
— Надо, если спрашиваю.
В полном недоумении он отошел к стене и кивком подозвал меня.
— Ладно, давай поговорим… Только я не понимаю… ты никогда не интересовался… И вообще, я же не спрашиваю, как работают твои искры.
— Элементарно… Достаешь, — я запустил руку в карман и вытащил искорку, — прицеливаешься, — наугад выбрал из толпы человека, — бросаешь, — выпустил свой маленький заряд удачи, точно попавший по назначению. — Вот и все.
— А откуда ты берешь эти искры?
Я усмехнулся.
— Из кармана, естественно.
Фем недовольно поморщился, не одобряя моего ехидства:
— Но как-то они туда попадают…
— Они — часть меня.
— Ну да. Ты — воплощение фортуны, везения, положительной энергии. Как вечный двигатель, постоянно вырабатывающий удачу.
— И невезение тоже, — уточнил я. Фем с досадой отмахнулся, не желая останавливаться на очевидных вещах.
— Да, и невезение. Бросая свои искры, ты отдаешь людям часть себя, а вместо истраченной частицы тут же возникает новая. Так?
— Естественно.
— Ну вот, так же мое зеркало. Оно — часть меня. Я чувствую несправедливость или, наоборот, добрый порыв и отражаю их.
— И твое зеркало нельзя обмануть, перехитрить, отвести отраженный импульс в сторону? Пробить его?
— Нет. Во всяком случае, у меня такого не бывало никогда.
— Понятно…
Мы помолчали. Фем прижимал локтем к боку свое волшебное зеркало, я уныло смотрел в толпу.
— И все-таки, Шанс, зачем ты спрашивал?
— Так, просто.
Он не поверил, но настаивать на честном ответе не стал. Мы попрощались. Фем уехал на следующем поезде, я опять поднялся в город.
Снова стемнело. Наше время течет не так, как у людей. Иначе мой младший брат не успевал бы наводить свою справедливость, я — разбрасывать удачу, да и Рок вряд ли управился с тяжелой задачей выводить человеческую судьбу. Так что с момента моей встречи с Константином могла пройти неделя или месяц. А может быть, всего один день.