Никита издал хриплый смешок.
— Серьезно? — проговорил он.
— Да.
Парень рассмеялся. Наверное, он не думал, что я способна на такое. Не думал, что мне вообще есть какое-то дело до всего происходящего. Наверное, у меня всегда будет репутация конченой эгоистки, думающей только о себе.
— Зачем тебе это? Я думал, что ты будешь первой, кто поддержит мою идею. Разве ты не ненавидишь ее? За все то, что она тебе сделала? За все то, что она нам сделала? Разве эта девушка заслуживает всего того, что имеет сейчас? Разве она должна жить так? Сколько еще боли она причинит, если ее не остановить? Она должна быть наказана, Кристина, — прошипел он, а в его голосе не было ничего, кроме безграничной ненависти.
Неужели ты не понимаешь, что своим поступком накажешь не только ее, но и себя? Неужели ты не понимаешь, что это — далеко не единственный верный выход?
— Я презираю ее, это правда, — медленно проговорила я, тщательно подбирая нужные слова, — Но никто этого не заслуживает, и никто не имеет право отбирать чужую жизнь. Даже такой девушки, как Алиса, — проговорила я, понимая, что навряд ли мои слова прозвучали для Никиты убедительно.
— Это будет справедливо. Она заплатит, — коротко сказал Никита, сделав шаг в мою сторону, — Не пытайся меня остановить, Кристина. Я не хочу причинять боль и тебе тоже, потому что ты помогала мне. Ты исправилась, — добавил он.
— Я все расскажу! — вдруг выпалила я, и тут же осеклась. Дура, я, дура…
Астафьев изумленно изогнул бровь, а на в его глазах не было ничего, кроме самого настоящего удивления.
— Не расскажешь, — прошипел он.
Вот перед моими глазами пронеслась знакомая белая вспышка, и я провалилась в темную бездну. Честно говоря, я не знала, что меня ждет на этот раз. Начнется ли все сначала? Или же не начнется ничего?
***
— Никита, стой! — все начало повторяться именно с этого момента, именно с этих слов. Только на этот раз я не знала, что мне делать, как себя вести и что говорить. Страх нахлынул на меня холодной, липкой волной, и я ничего не могла с этим поделать. Мне было просто страшно.
— Кристина… — прошипел Никита, вплотную подойдя ко мне, отчего я невольно отшатнулась.
Думай же, думай… Ты должна что-то придумать.
Угрожать ему — это явно последнее, что я могу сделать.
Кристина, ты же знаешь, что я у него есть свои мечты. Ты же знаешь, что он любит рисовать и любить писать стихи. Надави на это, сделай акцент на этом. Объясни ему,
что он может многого достичь, если не свернет на эту темную дорожку, которая ведет прямиком в бездну.
— Не стоит делать это, — прошептала я, покачав головой.
— Неужели ты здесь для того, чтобы остановить меня? — Никита смотрел на меня с явной насмешкой.
А ты не думала, что он просто-напросто слетел с катушек и ему бесполезно что-либо доказывать? Что, если нужно было просто обратится в нужную организацию и прекратить все это?
Нет! Никита Астафьев — не безумец.
Ему еще можно помочь…
Его еще можно вернуть к свету. Потому что он не такой.
— Да, я здесь для этого, Никита, — он уже открыл рот для того, чтобы ответить мне, но я не дала ему сделать это, продолжив говорить и стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и убедительно, — Ты не должен делать этого. Да, Алиса Орлова — конченая тварь. Да, она не уважает и никогда не будет уважать кого-то, кроме себя любимой. Да, она никогда не ценила людей, которые ее окружают. Да, она всегда издевалась над теми, кто слабее ее, — я сделала короткую паузу, внимательно смотря на Астафьева. Он молчал, смотря на меня с явным интересом и ожидая продолжения моей речи.
Слова имеют большое значение. Всего лишь одно неверное подобранное слово может все испортить.
— Но подумай в первую очередь о себе. Ведь этим ты испортишь в первую очередь свою жизнь. Алисе будет все равно, — проговорила я. Никита в ответ лишь громко фыркнул, покачав головой.
— Ты понятия не имеешь о том, насколько паршивая у меня жизнь, Кристина. Ты ничего не знаешь обо мне, — прошипел он, нервно передернув плечами. Но ведь все можно исправить, не так ли? Если ты еще дышишь, то можешь выкарабкаться из любого дерьма. Начать все с чистого листа, забыть о своем прошлом, как о страшном сне, — Поверь мне, хуже уже не будет.
— Я знаю, что ты — прекрасный человек и талантливый художник… — Астафьев не дал мне договорить, перебив меня:
— Какой толк от моих талантов, если меня все ненавидят и презирают? Ты не знаешь, что это такое, Кристина… Не знаешь, — рыкнул он с явной ненавистью. Думаю, он прав. Ему действительно приходится тяжело, и я не способна понять его, потому что не находилась в его шкуре. Но знаете, у меня был свой путь, который нельзя назвать легким. Мне пришлось через многое пройти и научиться бороться с трудностями.
Мы должны помочь друг другу…
— Не знаю… Но это не значит, что я не могу тебе помочь, — проговорила я, — Все можно исправить, если найти в себе силы для этого.
Никита молчал, опустив взгляд.
— Ты можешь стать великим художником. Ты можешь быть кем угодно… Если уйдешь сейчас, — последнее я добавила намного тише. Астафьев же громко фыркнул, а после сделал то, чего я от него никак не ожидала. Он просто развернулся и медленно побрел прочь, оставив меня в одиночестве. Я хотела броситься следом за ним, но что-то меня остановило. Я решила, что мне стоит отставить его наедине с самим собой, наедине со своими мыслями. Я свято верила, что мои слова произвели на него положительный эффект. И я улыбнулась. Широко улыбнулась и облегченно вздохнула, спокойно направившись домой. И я сразу же заснула, а с моего лица не сходила улыбка. Я думала, что это конец моего испытания. Я думала, что победила, и все сделала верно.
***
Как оказалось зря. Я — всего лишь глупая наивная дурочка, которая поверила в то, что смогла все исправить, излечить душу Никиту Астафьева.
Да, он не убил Алису Орлову. Да, он оставил ее и меня в покое. Он оставил всех нас, решив уйти сам.
Он порезал вены сегодня ночью, закрывшись в своей комнате. Его отец, по своему обыкновению, напился в хлам и не обратил никакого внимания на странное поведение сына. И, конечно же, он не вызвал скорую, пока не было слишком поздно. Этого парня никто не смог спасти. Не я, ни кто-то другой.
Я пыталась. Я пыталась все исправить и сделать его счастливым, но ничего не вышло. Он нашел свое счастье в смерти.
Наверное, мне стоит винить себя в том, что произошло. Или же нет… Я думаю, что в том, что произошло с Никитой Астафьевым нет моей вины. Я сделала для него все, что только могла сделать. Два года… Два года я отчаянно пыталась ему помочь, я пыталась быть ему другом, пыталась быть его опорой и поддержкой.
И в день его похорон, я крепко обнимала плачущую навзрыд Регину Никитину, а по моим щекам ручейками стекали слезы. Я пыталась успокоить мою рыжеволосую подругу, хотя сама громко плакала и не могла успокоиться. Его смерть изменила нас двоих. Кажется, в нас что-то сломалось, и все больше никогда не станет прежним.
— Я действительно любила его, — прошептала Регина, уткнувшись мне в плечо. Наташа говорила, что теперь он в лучшем месте. Она пыталась поддержать нас, потому что сама некогда потеряла лучшего друга.
— Он был прекрасным другом и хорошим человеком, — прошептала я ей на ухо, — Но мы должны жить дальше. Мы должны быть счастливы. Я думаю, он хотел бы этого.
***
Я сидела за письменным столом, крепко сжимая в руках ручку. Передо мной лежала толстая тетрадка, в которую я и собиралась записывать свою историю. Я твердо решила, что исполню своей замысел и поведаю свою историю всему миру. Я хочу, чтобы люди знали свои ошибки.
Я хочу, чтобы люди поняли, какую силу имеют слова и какую боль они приносят.
Я хочу, чтобы история Никиты Астафьева не повторилась вновь.