Учитывая, сколько времени прошло с того момента, когда возможный боеприпас попал в землю, взрыв мог произойти в любую секунду, тем не менее, вызывать МЧС он не собирался. А вдруг там…
Кусок глинозёма, заключавший в себе возможное сокровище, упал под ноги копателю. Как неосторожно! А если бы рвануло!? Тут даже отлететь некуда! Смахнув пот с кончика носа, он поправил переноску и присел. При падении комок раскололся, обнажив ажурное основание непонятного изделия. Ваза, что ли?
Вскоре стало понятно, что находка ни что иное, как литая чугунная подставка для лампады, видел такие в детстве. Михаил Андреевич почувствовал лёгкое разочарование, вернувшее его в состояние привычной уверенности в том, что чудес не бывает. А чего он ждал, собственно, золотую гирю?
Выкопав в стене прохода небольшую нишу, он чисто по приколу, как говорится, аккуратно поставил туда освобождённый от земли артефакт, вытер ладонью испарину, испачкал лоб и… на секунду замер с поднятой лопатой в руках.
Ощущение того, что это уже происходило сегодня, пронеслось в голове думанными мыслями. Дежавю вскоре объяснилось: «Ну конечно, про лекарство-то забыл»… Решив не испытывать судьбу, он поставил инструмент и выбрался из норы, к которой почти привык за неделю.
Стоял тихий вечер. Что ни говори, весна лучшее время года. Чистые листочки, густой воздух и оглушительное чириканье озабоченных воробьёв. Пробуждающееся солнце пока ещё так желанно. Сняты надоевшие шапки, тёплые обувь и куртки, во всём теле лёгкость и ожидание чего-то нового, чудесного. Когда-то Новый год праздновали весной… Соединить бы снова новогоднее настроение да весеннее состояние, какой праздник! А ещё закурить, но времена, когда он с упоением растрачивал обилие здоровья, давно прошли…
***
После ужина они с женой посидели в саду: комары ещё не появились. Ему нравилось в шутку называть её Марусей, и она недоумевала, почему до сих пор позволяет использовать именно эту, неприятную ей форму своего имени.
- Ну что, Микки, Майти Маус ты мой, - она похлопала его по непропорционально распределённому лишнему весу, - завтра опять норку скрести?
- Да, надо заканчивать, - Михаил Андреевич улыбнулся: дразниться - совсем как в молодости. - Думаю, скоро доскребусь до старого погреба. Интересно, что там теперь? Помнишь, как мы его замуровали?
- Как же, как же. Такие заросли плесени не забудешь. Там ещё лестница была насквозь гнилая, от прежних хозяев досталась. Такая же подлая: только и ждала, чтобы на неё наступили.
- Ну, не такие уж и подлые. Просто хитроватые да прижимистые…
Мастер художественного свиста появился неожиданно: совершая вечерний обход владений, сосед исполнял «Прощание славянки». Мелодия марша властно простиралась над огородами, заполняя естество торжественным предчувствием всеобщей мобилизации. Заметив добычу, он прервал трели и поспешил к забору.
- Ага, сладкая парочка! Га-га-га!
«Сейчас примется за свои дебильные каламбуры на тему их с женой инициалов и аббревиатуры, скандально известной финансовой пирамиды», - подумал Михаил Андреевич.
- Попались, МММ! Го-го-го! На какие офшоры перевели деньги одураченных граждан? И-и-хи-хи.
Он стремительно перешёл к сути волнующего вопроса.
А чего это ты под домом делаешь? Метро копаешь? Гы-гы! Нанял бы парочку «джамшудов». Желающих-то три копейки за ведро. Дашь десять рублей, они тебе все станции мрамором отделают. Ну не томи, чего нашёл?
Подумав, что, переведённая на нормальный язык, означенная сумма как раз равняется его пенсии, Михаил Андреевич никак не прокомментировал сказанное, только покачал головой в знак того, что нет, ничего не нашёл.
Наученный горьким опытом, он не стал рассказывать о подставке для лампады. Признание повлекло бы за собой суровую кару в виде организации экскурсии на место преступления и многократного повторения следственного эксперимента с последующим выслушиванием жалоб на то, что всем везёт и только один он, сосед, ничего и никогда не находит. В итоге страдалец всё равно выцыганит «вещицу» до кучи, а этого, из неприязни к скопидомству, Михаил Андреевич не любил.