Похмельное прозрение открыло банальную, но непреложную истину: он понял, что не сможет перетащить свои богатства, сколько бы их ни было. Как дитя своего времени, Михаил Андреевич мыслил исключительно категориями мелкого спекулянта, руководствуясь принципом - волка ноги кормят.
Он усмехнулся. Всё по старинке: в Москву за колбасой, в Ленинград за туалетной бумагой. Необходимо изменить подход глобальным образом: найти нечто невостребованное, чем мы в большинстве своём пренебрегали в прошлом, а достигнув будущего, поняли, что оно внезапно стало почти основополагающим.
Неожиданно он осознал, ради чего появился в своём прошлом. Для выполнения миссии была необходима важная встреча, в которой он и нуждался, и боялся её больше всего на свете.
Три дня Михаил Андреевич не вылезал из интернета. Он изучил, наверное всё, что касалось временных парадоксов и, не найдя ничего, что совпадало бы с его личным опытом, выбрался из кресла совершенно обессиленный.
Как же так?! Он ведь был совсем рядом со своими родителями, да что родители, с самим собой - никаких изменений в его настоящем. А все в один голос твердят: произойдёт нечто непоправимое, вплоть до аннигиляции и уничтожении самого времени, как физического явления.
Безуспешно Андрей Ильич отвлекал своего великовозрастного сына вопросами об устройстве власти в обновлённой стране. Тот отвечал невпопад, смешивая официальную точку зрения с частным мнением порой самых экстравагантных правозащитников-либералов, чем ещё больше запутал невинный разум диссидента-первопроходца. Мысли его были поглощены анализом возможных последствий встречи с самим собой.
Обуреваемый тяжёлыми предчувствиями Михаил Андреевич заснул в третьем часу ночи, и ему приснился презрительно ухмыляющийся Рэй Брэдбери. Возможно, писатель с отвращением относился ко всему совковому, частью которого был и Михаил Андреевич. Но скорее завидовал, определённо завидовал тому, что именно на долю нашего советского героя выпала чудесная возможность испытать всё то, о чём прославленный фантаст только мечтал.
«Везде первые, - в полусне шептал Михаил Андреевич. - ТУ-104, СССР, Белка и Стрелка понял?! И я тоже первый, я на себе испытал, что никакой бабочки с эффектами не существует. А ты, если не знаешь - нечего придумывать всякую фигню!».
***
За последний месяц самочувствие Межина младшего значительно улучшилось. Он убавил в весе, одышка почти перестала напоминать о себе. Михаил Андреевич связывал эти изменения с переходами во времени, вернее (и он был в этом почти уверен) с тем, что вернулся в дни своей молодости. Теперь необходимость регулярных походов за продуктами больше не взрывала мозг образами подобными эшафоту. Утром он проснулся бодрым, в хорошем расположении духа и с готовым планом действий. Ну, в основном.
Быстро собравшись, Межин посетил ближайший супермаркет и, закупившись необходимым, стал готовиться к основной операции. Пара недель пролетела незаметно. Он регулярно звонил Марусе, интересовался самочувствием тёщи, убеждая её не торопиться с приездом, и довести лечение до конца. Деньги не проблема: удалось сэкономить - завтра переведу.
***
Детально проинструктировав отца, Михаил Андреевич совершил переход в пятницу и на утро, в буквальном смысле с петухами, поджидал самого себя, спрятавшись во дворе со стороны Фросиной половины.
Наконец, прогоняя дрёму, хлопнула калитка, и Михаил Андреевич понял, что тот, которым он некогда был, спешит на некоммерческую тучу менять свои запиленные раритеты. Осторожно выглянув, Межин убедился, что его юное воплощение направилось в нужном направлении и, выждав пару минут, пошёл следом.
Он понимал, конечно, что молодость в желании придать себе значительный вид порой выглядит нелепо, но увидев себя со стороны, был настолько раздосадован, что покраснел от стыда.
Всем своим видом молодой Михаил Андреевич давал понять, что он не простой смертный: в новом импортном пакете лежит носитель антикультуры чуждой советскому человеку и поэтому желанный, как всякий запретный плод. А судя по толщине, он там не один, их несколько!
Юный Межин вёл себя как разведчик, явки которого провалены, и на закорках гроздьями висят сексоты вражеской охранки. А он ещё считал себя хорошим конспиратором и был уверен, что именно поэтому избежал репрессий со стороны идеологических структур. Какая самоуверенность!