***
Маруся несколькими ударами подправила свою подушку.
- Ну, что ты всё вздыхаешь?! Спать давай!
- Не спится. Переработал, наверное.
Михаил Андреевич постарался произнести это безразличным тоном, но жену с тридцатипятилетним стажем трудно ввести в заблуждение.
- Ну, конечно, - Маша изобразила почтительное доверие. – Рассказывай. Удивляешь ты меня! Как можно ему завидовать?!
- Кому это? – Он приподнялся на локте.
- Да не притворяйся! Соседу, кому же ещё! Я же вижу. Ну чему там завидовать? Неужто тому, что он может себе позволить гастарбайтеров на земляные работы, пошлый ландшафтный дизайн да тошнотворно гламурную жену лет на дцать моложе? Ага, вот оно что, истина-то совсем рядом.
Последнее предположение рассмешило обоих. Ещё некоторое время они вспоминали, как сконфузился сосед во время поездки за грибами на закрытый для простых смертных кордон. Принявший подношение егерь, подобострастно приглашал его посетить заповедные кущи снова и непременно вместе с внучкой. Наконец, они заснули, и вскоре опять наступило утро…
***
Он ещё не размялся, тело сопротивлялось, особенно руки, которые никак не хотели сжимать черенок лопаты. Да ещё после вчерашнего разговора с женой остался осадок. Ну, почему даже любимые люди не понимают друг друга или, лучше сказать, понимают превратно - нет никакой в нём зависти. Разве только сожаление: потратил жизнь, лелея высокие принципы, вместо того, чтобы воспитать в себе коммерческую жилку.
Можно утверждать, что все так жили. Однако взялись же откуда-то самые настоящие миллиардеры, а были, возможно, комсоргами, пионервожатыми, звеньевыми и просто октябрятами. Стояли, как многие, на паперти, не за подаянием, конечно - в оцеплении, не пускали на пасхальную службу. И всеми силами боролись с теми, кто извлекал нетрудовые доходы.
Не только с фарцовщиками-спекулянтами, но и с теми, кто после работы просто подрабатывал на дому. А теперь, смотришь, едет на всенощную в каком-нибудь…
Михаил Андреевич задумался и даже перестал копать, потому что не мог представить транспортного средства для перемещения миллиардера по городу. Между странами - понятно, на личном самолёте. До близлежащего населённого пункта вертолётом, наверное. А вот по улицам…
Может он вообще не ходит, а наоборот: улицы относительно него перемещаются. Подгоните, например, Советский район к моему небоскрёбу, и из пентхауса прямо на лифте - адрес такой-то …
Эх, вернуть бы лет эдак сорок, успел бы сколотить будущее и не усугублял бы свои сердечно сосудистые, пересчитывая копейки в конце каждого месяца.
Он ещё раз вынес землю из прокопа. Курган высился основательный. И подземная цель была близка. Вот-вот обрушится тоненькая перегородка, и откроется капсула времени.
Это случилось немного не так, как он себе представлял. Лопата не провалилась, а с глухим звуком воткнулась в трухлявое дерево. Кубометры брёвен вперемешку со штукатуркой - строительные отходы, сброшенные в погреб.
Следующим утром, готовясь разрабатывать мусорные копи, Михаил Андреевич бодрым шахтёром надевал перчатки. Покосившись на оставленный вечером завал, он вспомнил, что старый удлинитель теперь короток, а новый он так и не купил.
Копатель вернулся в дом и стал искать свечи, которые на случай ядерной войны в большом количестве закупала ещё бабушка.
Казалось, что стратегических запасов хватит нескольким поколениям спастись от бытовых травм при плановых и внеплановых отключениях электроэнергии. Но в посылочном ящике, подписанном химическим карандашом, находилась всего одна свеча из старорежимного желтоватого парафина, частично подъеденная мышами.
Ладно, свечка большая - на сегодня хватит. А вечером можно пойти в магазин и купить новый удлинитель.
Вернувшись в закопушку, он сделал ещё одно углубление возле самого завала, установил в него подлампадник и поджёг свечу. Шахта осветилась неровным светом. Первые капли воска поползли вниз, освобождая фитиль.
Он уже собирался взяться за инструмент, как вдруг неожиданный сквозняк задул огонёк. Михаил Андреевич замер. Но не только свежий ветерок вызвал его крайнее недоумение. На мгновение показалось, что на месте брёвен, обещавших пионерский костёр, пустота.