- Да-да, так многие тогда делали.
- Можно подумать, сам не делал. Слушай, откуда? Надо же, новые совсем!
- Да, за ящиком со свечками лежали.
Михаил Андреевич понял, что сделал глупость. Показалось, если жена узнает, ничего не выйдет и теперь выкручивался, как мог. Но супруга не унималась.
- Странно - запах чужой. Я почему-то твоих соседей вспомнила. Бабку эту, как её звали? Помню ещё, когда они керогаз разжигали, через стену чувствовалось.
- Керосинку, Марусь. Керосинка это была.
- Какая разница?
- Ну, милая моя, существенная.
Зацепившись за соломинку, ему удалось, наконец, развить тему, и увести разговор в другую область. За время лекции они успели поужинать, попили чая. Уже в постели, проваливаясь в сон, он долго объяснял принципиальную разницу в работе хитроумных приспособлений прошлого, в которых неожиданным образом появлялись, то дрова для растопки, а то и пьезоэлемент для поджига…
***
Часть суток, в которую он попадал при перемещении, была на редкость неудачной. Предположив, что, изменив момента отправления, изменит и время прибытия, он не спешил приводить в действие агрегат.
Сходив в магазин за удлинителем, Михаил Андреевич переоделся и, думая о прошлом, начал разбирать завал в настоящем.
Так прошло несколько часов. Наконец решив, что пора, он взял узелок, необходимый в подобном путешествии и активировал систему.
Всё было по-прежнему. Те же картофель, лестница и куча хлама. Так же как и в прошлый раз наверху было тихо. Не задувая свечу, путешественник нарочно погремел старой кастрюлей под лестницей. Результат не заставил себя долго ждать.
- Верк, а Верк, забыла чаво?
Не получив ответа, она предположила худшее.
- Колька - ты, ирод?!
Но вместо двери скрипнул люк и стал потихоньку подниматься.
Михаил Андреевич торжественно положил узелок на табуретку и, не выпуская из рук подлампадника, подошёл вплотную к сундуку.
- Здравствуй, добрая женщина, а я к тебе, с гостинцами, - многообещающе произнёс он. – Знаю, о чем мечтаешь, помогу
Жутковато, конечно, но, будучи человеком практичным, Ефросинья много передумала за прошедшие сутки. В результате она пришла к выводу: из ряда вон выходящий случай сном не является и, судя по отношению к ней домового, а именно таким образом она идентифицировала Михаила Андреевича, сулит удачу и немалые выгоды. Доможил обещал наведаться ещё раз, и на этот случай она запаслась упаковкой спичек.
От очередного коробка визитёр не отказался. И баба Фрося своего не упустила и обратилась к «хозяину» с весьма деликатной просьбой, - услуга за услугу, так сказать.
«Всё уже сделано», - Михаил Андреевич кивнул на узелок, попросив кое о чём и бабу Фросю. Уже в погребе, зажигая свечу, он услышал глухой стук в стену и в ответ усталый голос его матери. К горлу подступил комок. Спасаясь от нахлынувших чувств, он спрятался в будущем.
***
Баба Фрося не считала себя глупой. Однако, магический предмет из узелка, который держала в руке, никак не укладывался в привычные понятия. Видать, на то он и магический, что непонятный. А может, обманул домовой-то: «Держи, - говорит, - бабка, – Делай, как сказал. Только на себе не пробуй». «О, идёть, аспид. Ну, Господи благослови!».
Николай был зол: не удалось отметить получку с коллективом: охранники отобрали бутылку на проходной. Следом пришла Верка, у неё на складе слишком быстро обнаружили пропажу трёхкулачкового патрона.
Ефросинья поняла сразу - скандалу быть. Чтобы приблизить кульминационный момент, она потихоньку затянула арию бабской доли. Потом сделала паузу и, поскольку повторяла эту фразу довольно часто, только и успела произнести:
- Верк, а Верк...
Николай, снимавший в этот момент свои брюки клёш, резко выпрямился и, демонстрируя особенности холерического телосложения, расставил, торчащие из чёрных семейных трусов, тонкие ноги. Он тяжело дышал. Скулы, с натянутой на них тонкой кожей, покрылись нездоровым румянцем.
На сей раз он даже не предварил битву бранными словами, перешагнув брюки, молча достал орудие кары и двинулся к сундуку.