– Мне непонятны некоторые моменты вашей жизни.
– Что конкретно?
– Например, ваша служба в армии, – профессор снял очки, одно из стекол в которых было треснуто, – в спецвойсках.
– Ну и что тут непонятного? Могу военный билет показать.
– Просто, судя по вашему внешнему виду, это маловероятно, – утвердительно заявил доктор.
– Интересно узнать почему? – нахально ухмыльнулся Огнев.
– Туда просто так не берут! – завелся профессор. – Там навыки определенные нужны! А вы что думаете? Сидит тут, усмехается! Просто с улицы в спецназ не попадают! Там строгий отбор! Физически крепкие, высокие, отлично стреляют. А вы! Да сразу видно, что у вас навыков никаких быть не может.
“Или провоцирует на ответную агрессию, или дурак”, – подумал Огнев и поудобнее устроился на стуле.
– Туда берут людей, физически подготовленных. Не то что вы! – продолжал распаляться профессор. – Я же вижу, что вы в жизни никаким спор том не занимались! Наверное, троечку в школе по физкультуре имели! И то еле-еле.
“Точно дурака, – решил Огнев.
– Ну что вы нам на это скажете? – закончил возбужденный доктор.
– А почему вы решили, что спецназ – это банда кретинов с автоматами? Киношек пересмотрели? Осторожней надо быть, можно в глупое положение попасть…
– Может, вы нам объясните?
– Пожалуйста. Спецвойска – это армейские подразделения, выполняющие специфические задачи, вот и все. Задачи могут быть всякие разные, диверсионная деятельность – это крайность. Существуют подразделения связи, пеленгации, специальные автомобильные части и многое другое.
– Но вы имели в виду именно это! – выкрикнул врач.
– Я ничего не имел в виду. Я с вашими коллегами об этом не беседовал. И не кричите так, уши закладывает.
– Вы психологу сказали!
– Что именно? – Огнев посмотрел на докторшу.
– Ну, – стушевалась психолог, – что вы подробности, службы обсуждать не будете… Я сделала вывод, надо было конкретнее…
– А вы меня вообще конкретно не спрашивали. Ведь так?
– Я и не обязана, – пролепетала психолог, – могли бы сами…
– А откуда я знаю, что вас интересует? Кто здесь врач? Я, что ли?
Профессор непонимающе посмотрел на коллег и снова возопил:
– Нас не интересует номер вашей части! Я сам прекрасно знаю, что к чему! Что вы там про подписку о неразглашении говорили? Я уверен, что никакой информацией вы обладать не можете! Вы обязаны сказать, чем занимались в армии, а не вводить всех в заблуждение!
“Да ты, батенька, псих”, – подумал Огнев. Кроме психолога и странноватой женщины-психиатра, с которой Дмитрий уже сталкивался, остальные врачи с недоумением смотрели на профессора, не понимая, чего он прицепился к явно нормальному человеку.
– Так что именно вас интересует?
– Чем вы в армии занимались?
– Служил.
– Это мне и так ясно! Не тяните' “Надо отвечать, не отстанет”, – мысленно прикинул Огнев.
– Был переводчиком.
– С какого языка?
– С голландского, – бухнул Дмитрий.
– Так бы сразу и сказали, – заныла психолог.
– А вы не спрашивали, – отреагировал пациент.
– Хорошо, – сказал профессор, – и что вы переводили?
– А вот об этом вы лучше в Министерстве обороны поинтересуйтесь.
– Вы не такая большая шишка, чтоб мы еще проверяли! – заголосил профессор. – Тоже мне, спецназ! Развели тут тайн! Почему в протоколах ничего нет? Я вас спрашиваю!
– А мне откуда знать? Я протоколов не пищу, претензии не ко мне.
– Его и не спрашивали, – вмешалась невропатолог, – в документах ничего нет, я дело просмотрела. Он тут ни при чем…
Профессор сбился с мысли и повернулся к психологу.
– А вы почему не выяснили?
– Мне никто этой задачи не ставил, у следователя совершенно другие вопросы… Потом он сам вопросы поставил…
– Какие еще вопросы? – небрежно бросил председательствующий. – Тут он отвечать обязан, а не мы!
– В соответствии с правами свидетеля, – встрял Огнев.
– Так то свидетель, – скривился глава комиссии. – Вы тут при чем?
– Он свидетель, – невропатолог подала листок.
– Как свидетель? – удивился профессор. Огнев понял, что врач даже не удосужился посмотреть его документы.
– Так… Действительно, – профессор почесал затылок, но быстро вернулся в прежнее состояние. – А вы что, так хорошо УПК знаете?
– Достаточно.
– А откуда это граждане все выясняют?
– Из книжек, – язвительно сказал Огнев. – Читать в школе учат.
– Не юродствуйте! У вас что, УПК дома лежит?
– А как же! Настольный бук, можно сказать.
– И вы читали… – съехидничал профессор.
– Естественно.
– У вас что, юридическое образование есть?
– Нет…
– Ну вот, – председатель гордо оглядел собравшихся.
– Что – “вот”? Прочитать любой может, для этого особого образования не надо.
– Практика и теория – разные вещи, – напыжился врач. – Не по книжкам знать надо…
– Ага, здорово. Значит, в УПК чушь написана?
– Вы еще слишком молоды, чтоб об этом судить!
– Это дело наживное. Хуже, если в зрелом возрасте ума не прибавляется…
– УПК – книга для людей с высшим образованием, – профессор не услышал последнюю реплику, – а у вас – незаконченное, отсюда все беды, – подобное более чем странное изречение заставило всех переглянуться. – Надо знать, как вопросы ставить! Вот, кстати, откуда у вас вопрос о вашем логическом восприятии?
– А мне следователь регулярно заявляет, что в заявлениях логики не видит. Хотелось бы получить мнение компетентных специалистов. Может, я в чем ошибаюсь, прислушался бы…
– Логично, – кивнул профессор. “Естественно, – подумал Дмитрий. – А ты как думал?”
– Хорошо, это мы отразим в заключении. А что вы вообще от следствия хотите?
– Для начала – ответов на мои заявления.
– Но вам не могли не отвечать!
– Посмотрите в деле, оно перед вами. Профессор открыл папку и начал перелистывать страницы. Снова вмешалась невропатолог:
– Там действительно нет ни одного ответа, я проверяла…
Профессор почесал бровь.
– А сколько там заявлений? . – Около тридцати.
– Так, – председатель комиссии разозлился на придурка – следователя, спихнувшего на них разбирательство по своим же огрехам и не предупредившего заранее о том, что сам же и является причиной недовольства “пациента”. Сразу становилась понятна суть претензий Огнева. Однако и его наглость должна быть наказана, решил профессор.
– Нужно было добиваться ответов!
– Как? Паяльник в зад прокурору вставить? Посодют за такое.
– Но почему вы настаиваете на продолжении следствия? – вмешалась странноватая женщина-психиатр. – Вы невиновны, обратитесь в суд…
– Ага, еще что посоветуете? Я три года ждать не собираюсь. В Выборгском районе наколбасили, вот пусть сами и разбираются.
– Это логично, – снова сказал профессор.
– Но все-таки, – не унималась психиатр, – вы думаете, только у вас неприятности? Пусть лучше преступников ловят настоящих, чего это вы их отвлекаете?
Все присутствующие посмотрели на говорившую. В глазах Огнева сквозило раздражение, у всех прочих – размышления о диагнозе.
– Мне абсолютно наплевать, ловят они кого-то или нет. Меня мое дело интересует…
– Хорошо. Объясните вот эти странности, – психиатр помахала листочком, – вот вы на переводчика учились, а занимаетесь какими-то патентами и изобретениями.
– Да, кстати, – обрадовался поникший было профессор.
– Все очень просто. Я увидел, что переводчик – это уже неперспективно, и переключился на другую работу…
– Почему это? – перебил профессор. – Вон телевизор смотришь, так все с переводчиками ездят!
– Я не синхронист, нас этому не учили.
– А-а! – с умным видом изрек председательствующий. – Да, для этого требуется талант.