Грехи за ним, конечно, водились. Точнее, грешки. Что-то приобретал без официального оформления. В неплохом бриллианте убавил каратность. Кому-то рекомендовал "своих" покупателей.
Знаменский пока посматривал на Борю Миркина добродушно. Но не исключал перспективы зацепить через него что-нибудь серьезное. И перешел на деловой тон:
- Кассир участвовал в ваших операциях?
- Ни боже мой! Деньги из рук в руки - весь сказ.
- Кому сбывали приобретенные вещи?
- Да вы ж знаете.
- То есть подтверждаете показания Кудряшова и Масловой?
- Подтверждаю, куда деваться, - вздохнул Боря.
- Еще покупатели, надеюсь, были?
- В общем-то... нет.
- А в частности?
- Изредка кто-то, сейчас уже не упомню.
Врунишка. А у Пал Палыча козырей нет. Только наработанные практикой приемы допроса.
- Между нами, Миркин, - полушепотом, по секрету, - когда у обвиняемого слабая память, это производит отвратительное впечатление.
Боря улыбнулся виновато и обаятельно:
- Не хочется впутывать людей. Они свои кровные платили, а вы, чего доброго, заберете у них всякие колечки как вещест...
Знаменский не дослушал:
- С кем вы должны встретиться сегодня через тридцать пять минут?
Миркин вздрогнул, физиономия вытянулась, как в кривом зеркале. Любопытное лицо. Хозяин не справляется с его выразительностью.
- Встретиться?.. Ни с кем.
- Неправда.
Знаменский достал из ящика перекидной календарь, прихваченный на обыске.
- На вашем календаре помечено: "11 октября, пятница. Пятнадцать десять, под часами". И жирный восклицательный знак. Так с кем? Напрягите память.
- А-а... действительно. С одной особой женского пола.
- Можете ее назвать?
- Наташа.
- По фамилии.
- Понятия не имею. Познакомились в метро, назначили, а вы вот мне сорвали свидание.
- Кто-нибудь из наших товарищей может подъехать предупредить Наташу. Скажите куда.
Но Боря Миркин уже преодолел смятение.
- Хотите познакомиться с хорошенькой девушкой? Раз она мне не досталась, пусть и вам не достанется.
Теоретически допустима и девушка. Но на 99% - клиент. Естественно, Боря отпирается, лишние эпизоды отягчают вину. И отопрется. Прозвучавший переброс фразами заведомо пустой.
Однако что-то в нем Знаменскому почудилось неладное. Между прочим, глаза у Миркина отродясь были серые, а сейчас резко потемнели. С какой стати?
- Слушайте, Миркин, серьезно - с кем намечалась встреча?
Боря поусмехался тонкими губами, пригладил волосы.
- У меня, видимо, дикция плохая, никак не могу объяснить. Намечалась встреча с Наташей, красивой брюнеткой, страдающей от безденежья.
- Еще раз - посерьезней, Миркин.
- Гражданин следователь, шутка украшает жизнь. Вы не читали сборник "Музыканты шутят"? Однажды к композитору Верди...
Пал Палыч ничего не имел бы против Верди, если бы в тоне Бори не прорезалось вдруг нахальство. А нахальство на допросе требует пресечения.
- Оглянитесь, Миркин! Вы видите, где находитесь?
Тот невольно оглянулся: непрошибаемые голые стены, решетчатое окошечко под потолком.
- Думаете, вас посадили сюда, чтобы анекдоты мне рассказывать?
Миркин сник, но попытался все же удержаться в шутливых рамках:
- Я как-то читал в газетах "Положение о предварительном заключении". Насколько помню, юмор не запрещался.
"Ну-ну... А пальцы свои худые сцепил так, что костяшки побелели. Что-то ты мне не нравишься".
И Знаменский сказал с нажимом, доверясь интуиции:
- Чем пуще вы изображаете веселье, тем сильнее я подозреваю, что есть что-то, о чем вам не хочется... а то и боязно говорить.
Миркин отозвался нервной ухмылкой.
- Гражданин следователь, давайте не будем трепать друг другу нервы: всякие неопределенные угрозы и прочее... Застукали вы меня случайно - тряхнули этого дурака из "Ангары", он и накапал. А больше у вас ничего особенного нет, и за мной ничего нет, не о чем и толковать. Если желаете, пожалуйста, о погоде, о жизни, об искусстве.
- Хотите "потолковать за жизнь"? Тоже неудобная для вас тема. Три года вы торговали возле Столешникова в газетном киоске. И вдруг стали приемщиком в пункте скупки золота у населения. Как это вдруг переквалифицировались? Нетрудно было?
"И во сколько тебе обошлось это место? Чем ты за него заплатил или платишь?"
Ответ последовал с заминкой.
- Рассуждая логически - раз я здесь, стало быть, оказалось трудно. Не справился. Не оправдал доверия.
Всплеск настороженности Пал Палыч облек внешне в форму досадливо-равнодушную:
- Чьего доверия?
- Полагаю, вы знакомы с основами философии, - меланхолически протянул Миркин. - Я тоже в свое время любил брошюрки читать. Так вот ученые пишут, что любая истина относительна. Другими словами, ничего до конца узнать нельзя, всегда что-нибудь останется темным.
Знаменский положенными словами занес ответ в протокол, захлопнул папку и, обогнув стол, встал напротив Миркина. Тот тоже поднялся, но чувствовал, что разговор еще не завершен.
- Намерен дать вам совет.
- Дружеский, разумеется, - хмыкнул Миркин, снова сероглазый.
- Полезный. Когда мне намекают, что не шибко умен или кишка тонка, я, знаете, не обижаюсь. Но - беру на заметку. Намекать позволяют себе люди: а) просто глупые; б) без меры самонадеянные; в) надеющиеся на сильных покровителей. Запомнили квалификацию? И каждый из них при этом упускает из виду, что задевает в моем лице организацию, которая - если взъярится - всякую тьму высветит и всякую истину добудет, наплевав на ваши основы философии!
Тирада не содержала лукавства. Она в общем-то соответствовала действительности - при условии, если организация взъярится. Яриться же против Миркина смешно.
Пал Палыч отпустил его с миром, досадуя, скорее, на Мишу Токарева, который не вооружил следователя увесистыми фактами.
"Где же хваленая въедливость? Или я его переоценил? Или он меня вообразив, что я на голом месте способен провести гениальный допрос".