— В Америке, — ответил Майк. — Нельзя ли остановиться? Меня тошнит.
— Нет, нельзя, мой дружок, очень сожалею.
— Что-то не кажется мне, что я твой дружок, — заметил Майк.
Клер по-английски твердым тоном попросила его помолчать и потерпеть.
Наконец машина миновала ворота, охраняемые двумя вахтерами, въехала в типично французский парк, прокатила по гравию и остановилась перед пышным зданием XVIII века, механически отметила про себя Клер. Она вылезла из машины, оправив смятое платье. Майк последовал за нею. Красавчик вырвался и исчез.
Клер взяла Майка за руку и вошла в дом.
— Какой большой дом! — сказал Майк. — Больше нашего.
Их провели в прекрасно обставленную комнату, двери которой выходили прямо в парк. Именно из этого парка появился мужчина, опирающийся на трость. Он сказал:
— Наконец-то. Выходит, чтобы повидать тебя, мне следует прибегать к помощи полиции?
— Кто это такой? — спросил Майк.
Кастор взглянул на него.
— Здравствуй, — сказал он.
— Привет. Меня зовут Майком. А тебя?
— Меня? — спросил Кастор. — Меня зовут президентом.
— Это твой дом?
— И мой тоже.
— Значит, тебе известно, где находится ванная, — сказал Майк.
В этот день девушка из издательства напрасно стучала в дверь комнаты Пьера. У них на пять часов была назначена встреча. Она ушла. Снова вернулась в половине восьмого. Они договорились вместе поужинать. И вот Пьера нет. Странный парень. Приятный, хрупкий, немного беспокойный. Ей не нравилось, когда ее надували. Можно сказать до свидания, я ухожу, но вежливо. Ладно, она ему еще отомстит!
Вечер был теплый и светлый. Она прошлась по улице Вожирар, разглядывая витрины лавочек с неизменной надписью «закрыто до 1 сентября» и оказалась на перекрестке улицы Ренн. Там в конце был ресторан Липпа, открытый в августе. Может, встретится кто-нибудь из знакомых? Немного дороговато для нее, куда разумнее вернуться домой. Но охота ли сидеть дома в эти длинные летние вечера?
Она зашла в магазин, купила газету, сигареты и увидела в глубине толстого мужчину, выбиравшего еду. Этого журналиста она немного знала, слегка кивнула, он рассеянно ответил.
«Липп» был забит до отказа. Но если она обождет… Через три четверти часа… Она поискала знакомых — никого! Вздохнув, села ждать на террасе, где как раз освободилось место. Скоро и у нее отпуск, съездит в Бретань к матери. Проводить отпуск в Бретани или Морване стало модным. Подобно поездке в Бангкок. Но ей-то просто больше некуда ехать.
Эрбер обычно питался за пределами дома. В старенькую кухню в глубине коридора он заглядывал только по утрам, чтобы согреть воду для чая. Он взял такси, вернулся домой, нагруженный свертками, и застал Пьера у телевизора.
— И надо же было оказаться у вас, чтобы увидеть все это, — сказал Пьер, выключая приемник. — Пища для дебилов!
— Ну не всегда…
Эрбер порылся в сундуке, нашел посуду, положил копченую семгу на тарелку, колбасные изделия на другую, шоколадный торт на третью и занялся поисками тостера, но безуспешно. Положил в салатницу массу разных фруктов, достал запыленные рюмки, которые вымыл под умывальником и вытер салфеткой-промокашкой. Затем очистил столик от папок, разместил на нем тарелки и пододвинул стулья.
Пьер наблюдал за ним полу растроганными, полунасмешливыми глазами.
— Вы словно отец мне, — сказал он.
— Я забыл купить масло, — сказал тот.
— Всегда что-нибудь забывается, — заметил Пьер примирительно, уселся, сказав, что ему плевать на масло, и предложил лучше распечатать бутылку.
— Здесь душно. Позвольте открыть окно.
— Нет. Я задвину шторы, чтобы зажечь свет. Никогда не знаешь, кто за тобой наблюдает с той стороны улицы.
И Эрбер тщательно задвинул шторы.
— Так какая идея пришла вам в голову? — спросил Пьер.
— Я достал для вас удостоверение личности. На паспорт ушло бы слишком много времени. Но с этим тоже можно разъезжать по Европе.
И он показал ему удостоверение, выписанное на чужую фамилию, но с именем Пьера.
— Где вы раздобыли мою фотографию? — спросил удивленно Пьер.
— У меня много ваших фото. Помните, мы однажды обедали в Булонском лесу? Вы спросили тогда, что у меня в руке?
Эрбер вытащил из кармана фотоаппарат размером с зажигалку и билет до Женевы на первый утренний рейс.
— Есть, конечно, риск. Они могли сообщить ваши приметы на погранпункты. Но не думаю. Они скорее всего будут искать во Франции мелкого воришку, вознамерившегося заработать на письме. Тем не менее мы вам загипсуем ногу. Вы будете ходить с костылями.