Сид крепче ухватился за перила, пытаясь справиться с головокружением:
- В последние несколько часов я выслушал больше пустых фраз, чем за всю свою жизнь.
- Похоже, вы все еще не пришли в себя, мистер Коэн, - произнес судья голосом, в котором внезапно прозвучал металл.
- Я в здравом уме, судья, - горько сказал Сид. - И вам давно следовало понять то, что ни для кого уже не секрет.
- Что именно?
- Я объявил войну городу Редингу, судья! - В голосе Сида звенела чуть приглушенная ненависть. - Хватит использовать невинных людей для покрытия настоящих преступников. Кто дал вам право обвинять Фэй Стерлинг в каждом преступлении, совершаемом в этом городе?
- Вы не отдаете отчета в своих словах, Коэн! А может, вы угрожаете мне? Тогда у вас могут возникнуть серьезные неприятности, - сухо констатировал судья.
- Мне хватит неприятностей с тем, кто бьет людей сзади по голове, - отрезал Сид. - Почему меня оглушили, судья? Чтобы удержать подальше от вашего сына! Чтобы не дать мне поговорить с ним еще раз! Может, по этой же причине так быстро вывезли его из Рединга.
А может, он сам пригрозил рассказать правду, когда услышал о смерти своего лучшего друга?
Лицо судьи оставалось холодным и неподвижным, будто вытесанным из куска гранита.
- Наверное, будет лучше, доктор, если вы свезете этого человека в больницу.
- Нет, благодарю вас, - вмешался Сид. - Придется поискать врача, которому я смогу довериться, который не играет с вами в ваши грязные игры.
Он оторвался от перил и шагнул к дверям. Холл вращался вокруг него с бешеной скоростью. Сид надеялся, что ему удастся добраться до «мерседеса». Надо было убираться отсюда, пока эти типы не пришли окончательно в себя и не решили раз и навсегда устранить его из игры.
Он чувствовал, как холодный пот струйкой стекает по позвоночнику. Миновав с большим трудом двери, Сид оказался на газоне, залитом ярким осенним солнцем. Он постоял минутку и зашагал к машине. Этот мужественный и добросердечный человек вдруг ослаб и почувствовал себя страшно беспомощным. Впервые в жизни он ощутил страх.
IX
Я приехал в Рединг примерно в три пополудни. Настроение у меня было не то чтобы очень. Сид крикнул в трубку только одно слово: «Убийство!» и прервал разговор. К счастью, я не успел выкинуть журнал, в котором обнаружил объявление о сдаче внаем мастерской, иначе просто не представляю, как бы я ее отыскал.
Итак, я прибыл, нагрузившись всем необходимым для снятия отпечатков пальцев с вещественных доказательств, а также инструкциями по употреблению всех этих хитроумных приспособлений. Мне никак не могло прийти в голову, зачем тащить все это из Нью-Йорка, когда прекрасно можно было получить в местной полиции.
Городок приятно удивил меня богатством и красотой зданий. Перед мэрией я заметил шерифа, который делал какие-то пометки в своем блокноте. Это был крупный, сильный мужчина с холодным взглядом. Конечно же, это был Мак-Клой, но в ту минуту я еще не знал, что встреч с этим типом следует избегать.
Поэтому я тормознул рядом с его машиной и попросил указать мне дорогу к мастерской.
- Хозяева в Европе, - мрачно откликнулся он.
- Я знаю. Но дом снял один мой приятель…
- Коэн?
Конечно, стоит Сиду появиться где угодно, как все обращают на него внимание!
- Совершенно верно.
Шериф показал мне дорогу, сопроводив пояснения следующими словами:
- И будьте любезны, передайте ему, чтобы он поскорее отыскал нас!
- Обязательно. А что произошло? - спросил я. - У Сида неприятности?
- Он сам расскажет вам обо всем, - сказал Мак-Клой. - Нам необходимо переговорить с ним.
Когда я добрался до мастерской, алого «мерседеса» перед домом не было. Я вытащил багаж и занес в дом. Здесь царил беспорядок, столь типичный для моего друга. Холсты и листы бумаги валялись на каждом шагу. Я прошел на кухню поискать чего-нибудь выпить. Там оказалась бутылка виски, и я глотнул из нее как следует. Я устал с дороги и решил принять душ, чтобы немного прийти в себя, Однако в этом доме, похоже, ванной не было, или она скрывалась за единственной запертой на ключ дверью.
Я не знал, за что и с какого конца взяться. Конечно, раз уж Сид так срочно вызвал меня, то мог бы, ради соблюдения элементарной вежливости, дождаться моего приезда дома. Я отхлебнул еще глоточек. Интересно, с каких это пор Сид стал налегать на шотландское питье? До сих пор он предпочитал, насколько мне известно, «бурбон». Я слонялся по комнатам, пока не услышал шум мотора. Я бросился к входной двери, намереваясь без околичностей выложить все, что думаю о нем.