Швейцар отметил, что ночка скверная, и я согласился.
Девица в гардеробе отметила то же самое.
Я увидел Куки за угловым столиком с очередной крашеной блондинкой и стал прокладывать дорогу к нему через толпу.
Мы закончили процедуру взаимных представлений и заказали выпить. Он взглянул на меня, потом на Маршу; я сказал:
- Можешь говорить. Она в курсе.
Блондинка, выглядевшая дешевой проституткой, повернулась ко мне:
- Не обращайте внимания на мой вид. Мне легче, когда я работаю под шлюшку. Я помогаю Куки.
- Арлен - одна из стенографисток Гарри. Она и откопала эту дамочку. - Он мрачно кивнул головой в сторону эстрады.- Представление начнется через несколько минут.
Блондинка развернула листок бумаги, который сжимала в руке.
- Джорджия, или Долли, сорок восемь лет, выглядит на свой возраст. Была любовницей Фаллона. В свое время неплохо пела и была хороша собой, но годы взяли свое. После смерти Фаллона меняла профессии, пока не стала проституткой. Побывала в исправительной тюрьме - сразу после войны ее осудили на полгода за мелкие кражи. Через две недели после освобождения проникла в чужую квартиру и была взята с поличным.
На этот раз ей дали два года. Здесь она месяц.
- Сведения из вторых рук?
Блондинка кивнула.
- Я думал, ты собираешься поговорить о ней, Куки.
- Я передумал. - Он не отрываясь смотрел в конец зала, где Эд Тин беседовал с четырьмя мужчинами. - Ты обещал мне, что крутых ребят не будет.
- Я тоже передумал. Они видели, как я вошел?
- Нет.
Огни погасли, и голубой луч выхватил круг на эстраде. Девица с угольно-черными волосами вышла из-за кулис и застыла в драматической позе, ожидая аплодисментов, прежде чем исполнить номер.
Я сказал:
- Куки, вызывай полицию. Попроси капитана Чэмберса и скажи, чтобы он как можно быстрее ехал сюда. Объясни почему.
Лицо Куки побледнело.
- Слушай, Майк, я не хочу в этом участвовать…
- Ты и не будешь.
Марша сказала:
- Я иду с тобой, Майк.
Ненависть и возбуждение стихли; осталось короткое мгновение, принадлежавшее только нам. Я покачал головой:
- Нельзя, детка. Это мое дело. Ты больше не будешь в этом участвовать. - Я наклонился и поцеловал ее.
В ее глазах стояли слезы.
- Прошу тебя, Майк, подожди полицию. Я не хочу, чтобы ты опять пострадал.
- Я не пострадаю. Отправляйся домой и жди меня.
- Ты… не вернешься ко мне, Майк…
- Обещаю тебе, я вернусь.
Рыдания вырвались из ее груди и застыли в горле, когда она прижала руку тыльной стороной к губам. Я не хотел задерживаться, чтобы не видеть боль на ее лице.
Я проверил свой пистолет, глядя в дальний конец зала. Было слишком темно. Я отошел от стола и услышал, как Марша опять всхлипнула: Куки повел ее к выходу. Блондинка тоже куда-то исчезла.
XII
Занавес скрывал вход в узкий коридорчик с низким потолком. В конце виднелся еще один занавес, нижний край которого тянулся по полу, не давая свету проникнуть на сцену.
Я шагнул внутрь и задернул за собой занавес. Тип, сидевший на стуле, отложил в сторону газету и взглянул на меня сквозь стекла очков.
- Посетители сюда не допускаются.
Я показал ему уголок десятидолларовой бумажки.
- Может быть, я не посетитель.
- Может быть. - Он взял бумажку, и она тут же исчезла. - Ты похож на пожарного инспектора.
- Где комната Долли?
- Этой девки? - Он снял очки и махнул ими. - У нее и комнаты нет, чулан под лестницей, она обычно там переодевается, - Очки вернулись на свое место, и он посмотрел на меня сквозь них, - Она никуда не годится; если только на безрыбье…
Справа от меня были двери двух уборных, и я слышал, как за ними готовятся к выступлению.
С противоположной стороны тянулась деревянная перегородка, окрашенная в зеленый цвет, которая заканчивалась металлической лестницей и упиралась в кирпичную стену.
Я нашел чулан и постучал в стальную дверь с огромным замком и надписью «Кладовая» наверху. Приглушенный голос спросил, кто это. Я опять постучал.
На этот раз дверь приоткрылась; я сунул ногу в щель, мешая закрыть ее, и сказал:
- Я друг, Джорджия.
Ужас мелькнул в ее глазах; она отступила назад и рухнула на какой-то ящик. Я вошел и закрыл за собой дверь.
Теперь женщина обрела лицо. Оно выдавало годы и переживания крошечными морщинками, исчертившими кожу. Когда-то она была красива - нищета и страх стерли все. Она была маленького роста и отчаянно старалась сохранить фигуру, но все ухищрения мало помогали. Крашеные волосы, обилие косметики, чересчур тугой корсет сразу бросались в глаза.