- Я никогда не интересовался такими вещами, - произнес он бесцветным голосом.
- Знаете, что мне страшно понравилось в вас? - спросил Сид. - Сплетни и слухи вы придерживаете про себя, не даете им хода. Но в данном случае эта благородная черта характера может повредить делу.
Купер пристально посмотрел на него:
- Чего вы добиваетесь, Коэн?
Сид энергично дернул себя за бороду:
- Этот город беспокоит меня. Все здесь вертится вокруг Фэй Стерлинг. Я уверен, что ребенок не утонул, но весь город считает, что погиб он именно так и в этом виновата мать. Сейчас ее обвиняют в очередном преступлении, и только потому, что она исчезла. А ведь против нее нет ни единой улики. - Он слегка поколебался, но все-таки продолжил: - Никто не верит моим словам о том, что прошлой ночью она не была пьяна. Все убеждены в обратном. По правде говоря, - между нами, конечно, - пьяна-то она была. Если вы расскажете об этом хоть одной живой душе, я громогласно объявлю вас отъявленным лжецом. Я отвез ее домой и уложил в постель.
А поскольку сам при этом изрядно промок и замерз, разделся и влез под горячий душ. Пока я там плескался, ввалился Лоу, раздвинул в душевой занавеску и грязно выругался. Никто его не звал, никто не приглашал, понимаете? Он пришел сам. Как будто где-то рядышком, притаившись, выжидал, когда я уйду, чтобы остаться наедине с Фэй. Утром он вернулся, уже после моего ухода, и его кто-то ухлопал. И я спрашиваю себя: оправданы ли эти его визиты деятельностью чертовой Лиги, или же он питал какую-то сентиментальную привязанность к Фэй? А может, он был как раз из тех типов, что любят пользоваться беспомощным состоянием женщин?
- Сынок, за два дня ты узнал гораздо больше, чем узнают за всю свою жизнь многие жители этого городка!
- Я могу считать эти слова ответом на свои вопросы?
- Нет. - Купер вновь принялся стучать на машинке, но через минуту остановился. - Я все еще делаю хорошую газету только потому, что никогда не помещаю в ней сведений, не имеющих достаточного подтверждения. И подписчики знают об этом. Мои новости всегда строго документированы. Поэтому я не люблю говорить о вещах, которые не могу подкрепить доказательствами. И я не хочу отступать от этого правила. У Питера был хороший приятель, друг еще со школьной скамьи, который никак не связан с Лигой. Вы знакомы с ним.
- Дермотт? - прищурившись, спросил Сид.
- Похоже, они очень дружили. После несчастья, которое произошло с Полом, Питер все время был рядом с ним: вывозил его на прогулку, играл по вечерам в шахматы. Пол может вам рассказать о Питере много интересного. Но, может, он не захочет говорить с вами на эту тему.
- А что вы можете рассказать о мисс Хартманн?
- Вы в самом деле не теряли зря времени! Только от нее вы ничего не добьетесь. Она была влюблена в Питера Лоу. - Он посмотрел на Сида. - Могу ли я, в свою очередь, задать вопрос вам?
- К вашим услугам.
- Вы знаете, где сейчас Фэй?
- Нет, - ответил Сид без колебания, довольный, что ему не приходится лгать.
- Жаль, - вздохнув, произнес старик. - Я очень надеялся, что вам это известно. Она нуждается в друге, именно теперь.
- Если бы я знал, где она, вам бы сказал непременно, - вздохнул Сид. - А может, и нет. Похоже, в заговоре против этой женщины участвует весь город. Я хотел бы переговорить со Стерлингом с глазу на глаз. Что-то он не похож на идеального мужа.
- Вам лучше поговорить с Полом Дермоттом, - заметил Купер. - У Стерлинга сейчас полно своих забот, поверьте.
И Сид опять направился к имению судьи. Большой дом из серого камня оброс с северной стороны седым мхом. Газон был в идеальном состоянии, кусты красиво подстрижены. Выложенные камнем дорожки вели от калитки к дому и к стоящему чуть в стороне гаражу на две машины. Он был пуст, двери распахнуты настежь, а у самого дома стояла машина. С первого взгляда было ясно, что отец с сыном живут не на одно только судейское жалованье.
Сид пристроил свой «мерседес» за машиной судьи, направился к входу и позвонил. Потом позвонил еще раз, но никто так и не отозвался. Он положил ладонь на дверную ручку. Дверь не была заперта.
Сид подумал, что Пол Дермотт, скорее всего, один дома и не может открыть дверь, и потому смело шагнул вперед.
Холл был обставлен шикарно и с большим вкусом. В центре стоял большой стол. Четыре стула с высокими резными спинками стояли у стены. Напротив входа висел большой портрет улыбающейся женщины. Наверное, это была мать Пола.
Первое, что он увидел, открыв глаза, опять была улыбающаяся с портрета женщина. Сиду показалось, что кто-то ковыряет у него в черепе раскаленной кочергой.