— Эми, пожалуйста! Мы еще можем все уладить!
Я слышу отчаяние в собственном голосе, слышу тяжелое дыхание Арчи рядом. Чего я не слышу, так это полицейских сирен.
— Прости, Уильям, но я уже смирилась с тем, что остаток своих дней проведу за решеткой. Как ни странно, я чуть ли не предвкушаю такую участь. Никаких тебе счетов, никакой ответственности, никаких добряков-идиотов, пытающихся объяснить дерьмо в твоей голове. Тюрьма даст мне свободу, понимаешь?
Как Клемент говорил еще на прошлой неделе, того, кому нечего терять, в драке не победишь. И ее пораженческий настрой — знак тревожный.
— Однако довольно болтовни, — отрезает Эми. — Я просто хочу испытать напоследок удовольствие, прежде чем меня упекут в тюрягу.
— Удовольствие?
— Да. Удовольствие видеть твои страдания за то, что в детстве ты выбросил нас на улицу. Хотя главным образом за то, что ты сделал сегодня утром.
— Я… Пожалуйста, Эми…
— О, именно это мне и надо! Твои мольбы.
— Ладно, я буду умолять тебя, если тебе этого так хочется.
— Хочется-хочется, а потом я хочу увидеть выражение твоей физиономии, когда перережу глотку твоей сестренке.
Габриэлла разом цепенеет, только подрагивает нижняя губа. От ужаса она не в состоянии выдавить ни слова.
И тут я наконец-то слышу сладчайший из звуков. Отдаленный, но несомненный вой полицейских сирен.
— Как вовремя! — усмехается сумасшедшая. — Вот только все равно опоздали.
Она встает, сжимая в правой руке нож. Срывает с Габриэллы шапочку и швыряет ее на землю.
— Господи, Эми… Пожалуйста! Ты пугаешь ее! Отпусти ее… Пожалуйста!
Никогда в жизни я не ощущал себя таким беспомощным, Я должен что-то предпринять, что угодно.
Делаю шаг к психопатке.
— Если тебе так нужно кого-то зарезать, зарежь меня. Все это не касается моей… Габриэллы.
— Ах, как благородно. Бессмысленно, но благородно.
Я вскидываю руки.
— Давай же, Эми. На самом деле ты хочешь причинить боль мне, так ведь?
— Все верно, именно поэтому я и собираюсь убить ее.
Отваживаюсь еще на один шаг.
— Ближе не стоит, Уильям. Если только, конечно же, ты не хочешь получше все рассмотреть.
— Нет. Я хочу только, чтобы ты отпустила Габриэллу.
Эми в ответ лишь усмехается и встает коленом на тюк сена, затем, по-прежнему ухмыляясь, ведет кончиком ножа по молнии куртки моей сестры.
— Мне страшно, — хрипит Габриэлла.
Делаю еще один шаг. Вой сирен становится все отчетливее — близко, вот только недостаточно близко.
— Стой! — вдруг раздается у меня за спиной крик. Не желая упускать Эми из виду, бросаю быстрый взгляд через плечо. Это вернулся Кеннет Дэвис. По неведомой мне причине в руке у него ведро.
— Брось нож! — орет он.
От замешательства рука Эми замирает. Она оценивает угрозу, видя тщедушного старика с ведерком, и приходит к тому же заключению, что и я: никакой опасности он не представляет.
— Брось нож или получишь все до последней капли, — пыхтит Кеннет, равняясь со мной.
Как бы безумна ни была Эми, от нее не укрывается очевидный изъян в его плане.
— Подумаешь, — пожимает она плечами. — Там, куда я отправлюсь, мокрая одежда волновать меня не будет.
Вне себя от гнева, старик не сдерживается. Собравшись с силами, он выплескивает ведро, и его жидкое содержимое дугой устремляется и направлении психопатки. Половина не долетает и просто расплескивается по земле, однако изрядная часть все же достигает плеч и головы Эми.
И в следующее мгновение стойло заполняет нестерпимая вонь. Кеннет Дэвис выплеснул отнюдь не воду.
— Что за хрень! — успевает вскрикнуть Эми, прежде чем ее скручивает от рвотного рефлекса.
Даже в паре метров от нее вонь аммиака и затхлой мочи просто убийственна. И все же, несмотря на рвоту и неистовые старания смахнуть токсичную жидкость с глаз, сумасшедшая по-прежнему удерживает нож на расстоянии удара по Габриэлле. Как бы ни восхитили меня старания Кеннета, он выиграл лишь пару секунд.
И затем меня осеняет. А вдруг только в этом и заключалось его намерение — отвлечь внимание Эми, чтобы я попытался обезоружить ее. Не раздумывая, делаю два шага вперед.
Из-за жжения в глазах облитая психопатка только моргает, но все же замечает мое продвижение и взмахивает ножом в моем направлении.
— А ну, назад, б..!
Тут на нее накатывает новый приступ рвоты, и она склоняется вперед. И в тот самый момент, когда я лихорадочно соображаю, получится ли у меня подобраться еще ближе, над деревянной перегородкой между стойлами происходит какое-то движение. За верхний край стенки хватаются две руки, а в следующую долю секунды над ними появляются голова и плечи Клемента. На меня нисходит очередное озарение: отвлекающий маневр Кеннета Дэвиса предназначался отнюдь не для моего геройства.