Вся моя жизнь представляется мне в другом свете. Карьеру я избрал отнюдь не по зову сердца, но ради осуществления желаний человека уже умершего — и потому неспособного стать свидетелем осуществления своих желаний. Движимый слепым чувством долга, я отдал десять лет своей жизни служению делу, для меня отныне замаранному и опороченному.
С новым знанием тень моего отца становится еще длиннее и темнее, и передо мной встает гипотетический вопрос: поставленный перед выбором, предпочту ли я, чтобы отцовский секрет таковым и оставался? Нет, решаю я. Правда, какой бы неприглядной она ни была, есть правда. И пускай и запоздало, но, быть может, у меня все еще есть возможность обратить ее на пользу. Я должен переступить через эту тень.
Кофеин укрепляет мой дух, и я заключаю, что нет смысла упиваться жалостью к себе. Не в моем характере сидеть и зализывать раны. И если я действительно хочу, чтобы они затянулись, необходимо лекарство. Вторая чашка кофе пробуждает меня окончательно, и с рассветом начинает оформляться стратегия. Как говаривал отец, «ничего не делая, ничего не залатаешь».
Впихиваю в себя завтрак и незадолго до восьми покидаю квартиру.
Короткая поездка в метро воспринимается уже совершенно по-другому, когда я смотрю на своих попутчиков с осознанием, что любой из них может быть моим утраченным родственником. Ловлю себя на том, что, вопреки ничтожной статистической вероятности, ищу в каждом пассажире физическое сходство со мной. Впрочем, до меня быстро доходит, что скорее я нарвусь на удар по носу, нежели переживу трогательную сцену воссоединения семьи.
Поезд прибывает на «Вестминстер», и меня вместе с толпой выносит на платформу.
Пятнадцатью минутами позже мой решительный настрой сталкивается с первым за день затруднением в виде компьютера. Клянусь, однажды скину проклятую штуковину с Вестминстерского моста. И если в этот самый момент внизу случится проплывать Биллу Гейтсу и его расплющит, буду считать правосудие свершившимся.
Наконец компьютер оживает, и я приступаю к первому пункту своего стратегического плана: поискам той, кто способна предоставить ответы на мои вопросы — Сьюзан Дэвис.
Сначала делаю запрос в «Фейсбуке», и вся серьезность задачи немедленно становится очевидной. Черт, папаша мог бы выбрать для утех женщину и с менее распространенным именем. Поиск на «Сьюзан Дэвис» выдает сотни результатов, а единственная имеющаяся у меня дополнительная информация — приблизительный возраст. Сдаюсь и пробую «Гугл» и «Твиттер». Та же история.
Раздраженно откидываюсь на спинку кресла и матерюсь.
— Уильям, выбирайте выражения.
Я так и подскакиваю на месте: оказывается, моя секретарша уже здесь.
— Простите, Роза. Вы этого не слышали.
— Разумеется, не слышала, — улыбается она. — Чаю?
Пока она занимается напитком, тупо смотрю в пустоту, надеясь, что меня посетит вдохновение. Неужели так сложно разыскать человека, при всех современных технологиях?
И тут кое-что в стопке входящих документов наводит меня на мысль. Это напоминание о скором окончании испытательного срока Розы. Но дело не в самом письме, а в имени отправителя — Джудит Диксон.
Джудит уже четыре десятилетия работает консультантом по найму персонала и внештатных сотрудников. Большинству и невдомек, что каждый депутат парламента формально является нанимателем и мы должны сами подбирать себе персонал. Поскольку большинство из нас ничего не смыслит в кадровых вопросах, мы обыкновенно прибегаем к услугам консультантов вроде Джудит. В моем случае она следит, чтобы я соблюдал все инструкции и договорные обязательства, связанные с наймом сотрудников.
А к Джудит я обращаюсь в первую очередь потому, что она работала еще с моим отцом. При грамотном подходе а вполне могу рассчитывать на ее одолжение. Записываю на листок ее имя и электронный адрес.
— Готовы заняться ежедневником? — спрашивает Роза, ставя чашку мне на стол.
— Разумеется.
Буквально через пару минут секретарша напоминает, что в девять тридцать меня ожидают слушания в парламентском комитете, и я немедленно понимаю, что все мои планы, по сути, сорваны. Одна из моих женщин-коллег как-то заметила, что подобные мероприятия длятся дольше и мучительнее родов. Насчет второго утверждать не берусь, но первое абсолютно точно. Только этого заседания мне сегодня и не хватало. Однако ничего не попишешь.
Терпение не входит в число моих добродетелей, и после нескольких потерянных десятилетий мне необходимо поговорить с Сьюзан Дэвис как можно скорее. Потому перед уходом на слушания я решаю запустить план в действие.