На восьмой странице в глаза мне бросается заголовок, однако не столько интригующий, сколько путающий: «Депутат-тори на обнародованном секс-видео».
Перечитываю заголовок, не отваживаясь приступить к самой статье. Каковы шансы, что на этот раз слитое видео порнографического характера касается кого-то из моих коллег? Увы, минимальные. И это означает лишь одно. Во рту у меня пересыхает, я с трудом сглатываю и принимаюсь за чтение.
Разумеется, только об одном депутате-тори статья и могла быть. О том самом депутате-тори, что в данный момент плывет на пароме и которого вот-вот хватит апоплексический удар.
— Клемент! — хриплю я. — Просыпайся!
Он медленно приходит в себя. Складываю газету и сую статью ему под нос.
— Посмотри, что эта сука теперь отколола!
Поначалу великан лишь осоловело таращится на текст, однако через несколько секунд глаза его начинают бегать по строчкам, в то время как складки на лбу прорезаются все глубже.
— Черт! — бурчит он.
Несколько утешает, что в статье не упоминается то незначительное обстоятельство, что ее герои являются братом и сестрой. В противном случае навряд ли новость оказалась бы погребена внизу восьмой страницы.
— Не понимаю, — изрекает Клемент.
— Что не понимаешь?
— На хрена она скормила это газете? Ну выставила тебя мудилой, но что она с этого получит?
Игнорирую весьма нелестную ремарку о своей персоне, поскольку вопрос о мотивах Габби куда более важен.
— Понятия не имею.
Великан пару раз поглаживает усы, затем выдвигает предположение:
— Может, взбесилась после нашего визита к ее мамаше.
Я, однако, сомневаюсь в данной версии. До сей поры Габби приводила в действие свой план с клиническим хладнокровием. Каждый его пункт имел какой-то смысл, и потому удар из мести представляется слишком импульсивным, слишком поспешным. Нет, утечка в прессу организована с какой-то целью.
— Это не ее стиль, Клемент. Что-то за этим кроется.
С минуту мы сидим и молча хмуримся на статью. Наконец, сквозь туман в моей голове пробивается гипотеза.
— Боже, — бормочу я, — кажется, это предвестие.
— Что-что?
Я подаюсь вперед, чтобы не подслушали соседи.
— Так, зададимся вопросом: с чего это центральной газете интересоваться незаконно снятым видео, как депутат-заднескамеечник занимается сексом?
— Ну им же надо чем-то заполнять страницы.
— Верно, вот только я абсолютно не медийная персона. Это вообще не инфоповод, иначе они и не запрятали бы публикацию на восьмую страницу.
— Зачем они тогда вообще напечатали ее?
— Мне приходят в голову лишь две причины, и обе соответствуют угрозам Габби.
— Выкладывай.
— Это что-то вроде анонса. Думаю, Габби убедила газету напечатать новость на условиях, что они получат эксклюзив, когда разразится настоящая сенсация.
— Про то, как братец отшпилил сестренку?
Меня начинает мутить, и отнюдь не из-за похмелья.
— Именно.
— Значит, этой статьей она хотела надавить на тебя еще сильнее?
— Да. И, подозреваю, в качестве ответа на наш ультиматум. Думаю, можно с уверенностью заключить, что принимать мое встречное предложение она не намерена.
— Дерьмо, — ворчит Клемент. — Блин, опять всё по новой.
Я откидываюсь на спинку кресла и сокрушенно качаю головой. Как ни крути, а поездка обернулась лишь тратой времени.
22
Мне необходимо подышать свежим воздухом и как следует все обдумать, и я выхожу на палубу. Хватаюсь за перила с такой силой, что белеют костяшки. Несмотря на слепящее солнце, ветер на Те-Соленте холодный, однако даже он не в состоянии охладить мой гнев.
И как только я мог быть таким беспечным идиотом?
Угробленный день на острове еще ладно, коли это произошло, выражаясь протокольным языком, вследствие обстоятельств непреодолимой силы. Но мне следовало остаться в гостинице и выработать план действий на случай осложнений. А я позволил себя отвлечь и вместо анализа возможных последствий визита к Сьюзан просто валял дурака, да к тому же напился в стельку.
И винить в этом мне остается лишь себя одного.
Но теперь все кончено. Я проиграл вчистую. Настало время заняться тем, что нужно было сделать в первую очередь.
Возвращаюсь в салон и отыскиваю уголок потише, подальше от других пассажиров, подальше от Клемента. Достаю телефон, выключенный с прошлого вечера. По включении сразу же раздается сигнал сообщения. Совершенно не удивлен, что отправителем значится Фиона Хьюитт. Порнографическое видео — это одно, но теперь я разоблачен и опозорен прессой, и парламентский уполномоченный по этике просто обязана вмешаться.