— Так.
— Однако Джудит сейчас категорически настаивала, что сообщила Розе о смерти Сьюзан.
— Почему же тогда эта твоя Роза всучила тебе липовый адрес, если знала, что Сьюзан погибла?
Ответа у меня снова нет, что, несомненно, отражается на моем лице. Клемент подходит к окну и какое-то время молча созерцает сельский пейзаж. Наконец, разворачивается и присаживается на краешек подоконника.
— Думаешь, она работает на Габби?
Подобный вывод напрашивается сам собой, вот только принять его я ни в коем случае не готов.
— Да, выглядит скверно, но она могла просто ошибиться.
Мне явно недостает убедительности в голосе, и от великана это не укрывается.
— Полагаю, с работой она справляется хорошо?
— Безукоризненно!
— Черта с два тогда это косяк, Билл. Я бы поверил в ошибку, если бы адрес просто оказался неправильным, но ей же сказали, что чертова баба скопытилась.
— Да знаю я, знаю. Но вот в голове никак не укладывается.
Немного подумав, Клемент продолжает допрос:
— И давно она у тебя работает?
— Меньше трех месяцев.
— Черт возьми, Билл! — качает он головой.
О ходе мыслей великана догадаться несложно, и, подозреваю, таковой совпадает с моим собственным, пускай даже информирован я куда больше его. То обстоятельство, что моя предыдущая секретарша поспешно уволилась без всяких объяснений, однако порекомендовала на свое место Розу, внезапно представляется еще одной составляющей грандиозного плана Габби.
А уж чтобы сообразить, зачем ей понадобился свой человек в моем офисе, особого ума и не требуется. Достаточно лишь принять факт работы Розы на Габби, и объяснения начинают сыпаться сущим эффектом домино.
Перво-наперво, именно моя секретарша настояла, чтобы я не продлевал договор на аренду Хансворт-Холла — в противном случае таковой мог бы помешать продаже особняка. Далее, имела место путаница со временем моего выступления на партийном мероприятии — из-за нее-то я целый час и просидел в кресле рядом с Габби. Наконец, это чертово видео — ведь разослать его по электронной почте моим коллегам мог лишь человек разбирающийся в нашей системе рассылки.
Тем не менее сколь ни изобличали бы все эти свидетельства Розу, я просто не в состоянии соотнести их с ее поведением в целом. Если она действительно сообщница Габби, этому должно иметься объяснение.
Мои мысли тут же принимают несколько иное направление.
— Возможно, Габби шантажирует Розу тоже.
— С нее станется, но это как-то уж слишком.
— Как-никак, мы говорим о Габби, которая спланировала все до мелочей. Шантаж Розы предоставил ей доступ к информации, к которой по-другому ей было никак не подобраться. Так что ход весьма обоснованный, по-моему.
Не знаю, удалось ли мне убедить Клемента. Впрочем, на уме у него уже другое:
— А как насчет этой старухи в Сандауне?
— Которая вовсе не Сьюзан Дэвис?
— Ну да.
— А что с ней?
— Кто она такая, черт побери, и почему согласилась играть эту роль?
— Да скорее всего, какая-нибудь нанятая Габби мелкая сошка. Если вдуматься, было совершенно очевидно, что нашим первым действием станет разговор с ее матерью.
Клемент согласно кивает.
— Вот только зачем отсылать нас на остров Уайт? — продолжаю я. — Что Габби выгадывает, убедив нас, будто ее мать все еще жива?
— Черт его знает. Быть может, просто прикалывается над нами, чтобы мы понапрасну теряли время. Ну, отвлекает так.
— Возможно.
— Вот только этим самым она подкинула нам зацепку.
— В смысле?
— Проблема в том, что про Габби мы ни хрена не знаем. Ни где она живет, ни где работает, ни кто ее друзья — вообще ничего.
— Согласен.
— В итоге нам к ней никак не подступиться. И мы не можем дать ей отпор — это все равно что драться с тенью.
— Тоже верно. Так какая теперь у нас зацепка, которой не было двадцать минут назад?
— Да эта старуха, что прикидывалась ее мамашей. Она явно в сговоре с Габби, и нам известно, где она живет. Сюда-то мы удар и нанесем.
— Пожалуйста, только не говори, что хочешь вернуться в Сандаун!
— Но нам нужно узнать, кто такая эта старуха на самом деле. Как только выясним, получим рычаг давления на Габби.
Обратно на остров Уайт меня не тянет по множеству причин, и не в последнюю очередь потому, что чувствую я себя буквально при смерти. К счастью, именно благодаря нежеланию возвращаться у меня появляется альтернативное решение.
— У меня есть идея получше. Идем со мной.