Ночевали мы в Тайницом путевом дворце, в месте отдыха коронованных паломников весь послепетровский период. Вышли с рассветом. Зевающий англичанин перебрался в коляску, а я знай себе шагаю и думу разную думаю. Погруженный в заботы государевы, не заметил, как отмахал 30 верст. Лишь когда показался впереди военный лагерь, ровные, как по линеечке, ряды белых палаток, окруженные вытоптанными лугами, превращенными в плацы, понял, что здорово устал. Позвал Джорджа, чтобы обменяться впечатлениями и отвлечься от гудящих подрагивающих ног.
Граф Маккартни был поражен – и заметным даже издали порядком и чистотой в огромном скопище военных, и интенсивностью их тренировок, и даже поведением часового, наставившего на нас свое ружье.
— Коробицын, оставь его! Человек на посту – понимать нужно! – осадил я ретивого бодигарда. – Часовой! Вызывай старшего караула!
Как из-под земли выскочил дежурный офицер с побелевшим от напряжения лицом. Ожег грозным взглядом караульного, тут же опустившего фузею, и бросился ко мне с извинениями.
— Отставить! Начальника лагеря ко мне!
Пока капитан отдавал необходимые приказы, попытался разговорить часового, внимательно изучив его форму. Остался доволен – швеи в подмосковных деревнях, получив заказ, крой и нужные материалы, ударными темпами обшили мне два полка.
Караульный сперва не отвечал. Не от страха язык проглотил, а по Уставу.
— Я, как старший здесь командир, разрешаю тебе говорить. Кто таков?
— Сенька я Пименов, сын Петра. С Косого Брода, что в Самоцветных горах.
— С Урала – значит, крепкой породы. Хороший из тебя солдат выйдет. Глядишь, и в офицеры выйдешь. А и не выйдешь, все одно станешь прозываться Семеном Петровичем. Или ты Арсений?
— Так точно, Государь! Арсений и есть.
— Ну, служи дале, рядовой егерского полка Арсений Пименов!
Ко мне с докладом подскакал Адам Жолкевский, чей первый Оренбургский полк послужил донором для трех новых полков, растворившись в них без остатка. Сам Адам при этом получил звание бригадира, а его комбаты стали полковниками.
Рядом с ним гарцевал Зарубин, командир егерского легиона, включавшего пока два полка легкой пехоты нового строя и приданные им эскадроны кавалерии. Из уважения к поляку Чика вперед не полез. Ждал, пока Адам доложится.
— Ваше Императорское Величество, первый оренбургский полк и два мытищинских полка упражняются в захождении и развертывании в колонны. Прикажете прервать занятия?
— Нет, – покачал я головой, – но по окончании постройте полки, и я скажу солдатам речь.
— Слушаюсь, – отдал честь поляк, усвоивший наконец положения нового устава.
— Где твои орлы, Зарубин? – окликнул я командира егерей, побоявшись, что он лопнет от переполнявшего его нетерпения.
— На экзерциции перекатных цепей.
— Осваиваете мои указивки?
— Как есть, осваиваем, Государь. Ничего сложного.
— Это на плацу ничего сложного. А под огнем, да когда на тебя колонны врага прут…
— Дай Бог, скоро и в бою испытаем.
Я печально покачал головой. Прав, Чика: действительно скоро и действительно испытаем. Вот таких необстрелянных юнцов, как Сенька Пименов. Скольких из них недосчитаемся?
— Коня мне! Поедем взглянем на то, что у вас получилось. Сэр Джордж, вы с нами?
— Как я могу пропустить такое редкое зрелище!
До луга, где проходила тренировка, оказалось рукой подать. Открывшаяся картина англичанина поразила. Он даже в седле привстал, чтобы разглядеть все в подробностях. Батальоны в цепях тренировали отступление, перемещаясь в несколько линий. Первая, выдав холостой залп, разворачивалась и бежала занять позицию позади строя. Там же производила перезарядку. Вторая цепь повторяла действия первой. Следом – третья. Потом снова первая.
Не скажу, чтобы действовали они слаженно, несмотря на наличие на флангах опытных солдат-флигельманов. Спотыкались, теряли равнение, но все равно это было нечто новое для этого мира.
— В первый раз такое вижу! – признался граф.
«Смотри, смотри, англичанин! Перед тобой, со значительным улучшением, тактика, с помощью которой американские колонисты разделают в скором времени под орех наемные гессенские полки вашего короля».
Предупреждать графа я не стал. Зачем? По мне, пусть лучше у англичан за океаном голова болит, чем они полезут в русские дела.
— А если вдруг с фланга кавалерия?
— А вот мы сейчас ее и изобразим!
Я свистнул. Наша немалых размеров группа пришпорила лошадей и понеслась наперерез отступавшим цепям.
Сразу же застучали барабаны. Рекруты начали быстро сбиваться в каре, выхватывая на ходу из портупей штыки и присобачивая их к фузеям. Унтеры с золотыми галунами на воротниках и обшлагах надрывали горло, собирая егерей в единое целое.