К Орлову подошел батюшка с последним причастием. Фаворит присмирел и принялся креститься вслед за словами священника и прикладываться к кресту. Тем временем вперед, на край эшафота, вышел глашатай и зычным голосом, перекрывшим затихающий шум толпы, зачитал:
— Верные подданные государя нашего Петра Федоровича. Гости иноземные. Сей вор и тать Гришка Орлов изобличен был во множестве злодеяний. Во-первых, в одна тысяча семьсот шестьдесят втором году, будучи артиллерии капитаном, он, по наущению Екатерины, неверной и злокозненной супруги нашего государя, обманом и посулами вовлек множество офицеров гвардии в заговор…
Глашатай говорил долго. Так было принято. Все статьи обвинения зачитывались публично, какими бы абсурдными они порой ни были. А у Орлова послужной список был богатый.
Народ слушал, а я склонился к сидящей подле меня Наталье-Августе.
— Наталья Алексеевна, — обратился я к ней по-русски, — может, вам не стоит смотреть на это кровавое зрелище?
Та изумленно взглянула в ответ. И мило улыбнулась.
— И пропустить все самое интересное? Особенно работу этих удивительных механизмов, про которые столько слухов ходит. Это правда, что вы их изобрели?
«М-да… Ну чего я лезу со своими морально-нравственными? В это время казнь — это вариант развлечения для всех, кроме приговоренного. Она, поди, еще девочкой бегала на экзекуции смотреть».
— Не совсем так. Такого рода механизмы известны с древности. Я только внес только одно усовершенствование. Косое лезвие.
Это была правда. Прототипы гильотин были весьма распространены в Англии и Шотландии. Их там называли «Шотландскими девами». И единственное отличие от классической гильотины заключалось в том, что на падающей части закрепляли обычный топор.
— Все равно это очень любопытно, и я останусь, если вы позволите, ваше величество.
Умничка. Обозначила покорность и смирение. Чувствуется воспитание и школа интриг. Я, разумеется, настаивать не стал.
Тем временем глашатай заканчивал свою обличительную речь.
— Всю свою жизнь он творил зло, беззаконие и клятвопреступление. Не единожды он покушался на жизнь государя. Но господь в безграничном милосердии своем уберег его величество от верной смерти. Изобличенный по всем статьям, сознавшийся, но не раскаявшийся вор Гришка приговорён к четвертованию. Часть его членов уже была отрублена в Муроме и Владимире. Ныне казнь будет докончена!
Ударила барабанная дробь.
На край эшафота вытащили обычную мясницкую колоду, и рядом с ней встал, поигрывая топором, Василий Пестрово.
— Ваше величество, — обратилась ко мне на немецком Августа, — а почему не карнифекс?
— Я еще до битвы под Муромом обещал этому молодому человеку голову Орлова. У него свои личные счеты. Орлов повесил его отца без суда и следствия. Так что это самая настоящая кровная месть.
Наталья-Августа охнула и подалась вперёд, боясь пропустить хоть что-то из зрелища.
Приговоренного положили на лавку, вытянув веревкой руку поверх плахи. Пестрово наклонился к самому уху фаворита и что-то ему сказал. Потом выпрямился, улыбаясь, и круговым махом вонзил топор в колоду. Ассистент, державший веревку, воздел над головой отрубленную конечность. Толпа взревела. Где-то в этом реве потерялся стон боли.
Орлова с вместе с лавкой развернули и уложили головой на колоду. Кровь толчками капала из культи. Его взгляд оказался направлен на меня, и это придало ему сил. Он выгнулся и заорал:
— Будь ты про…
Но договорить Орлову уже было не суждено. Мощный удар топора обрушился сверху и отправил его голову с широко раскрытым ртом на пол эшафота. Поскольку плаха стояла недалеко от края, голова, подпрыгнув несколько раз по доскам настила, полетела с эшафота на землю, под ноги солдат. Разумеется, это вызвало очередную бурю эмоций у толпы.
Пестрово выдернул из колоды инструмент, положил его на плечо и спокойно удалился. Помощники скинули первый за сегодня труп с края помоста в заранее припаркованную телегу и убрали колоду. Начиналось основное действо.