О, если Ты любил людей, Не возвращайся вновь!
Попы за деньги продают Поддельную любовь, И в кровь Твою отраву льют, Чтоб ядом стала кровь.
Оставив молящегося Макиэна, Тернбулл зорко огляделся, словно чего-то искал. Наконец он нашел и, вскрикнув, кинулся вперед – туда, где тускло серела какая-то изгородь. На ней едва держался клочок потемневшей бумаги. Тернбулл схватил его и увидел, что буквы на нем складываются в слова: «C'est elle qui»…
–Ура! – закричал он.– Мы свободны! Нет, мы не в раю, гораздо лучше; мы в стране дуэлей.
– О чем вы говорите? – спросил Макиэн, мрачно сдвинув брови, ибо его наконец утомили трудная ночь и безотрадная заря.
– Мы во Франции! – ликовал Тернбулл.– Смотрите! – И он протянул драгоценный клочок.– Вот оно, знамение! «C'est elle qui», «именно она». Да, именно она спасет мир!
– Франция…– повторил Макиэн, и глаза его засветились, словно два фонаря.
– Франция! – воскликнул Тернбулл, и лицо его загорелось, как его волосы.– Франция, сражавшаяся всегда за разум и свободу! Франция, побивавшая мракобесов дубинкой Рабле и шпагой Вольтера! Франция, где чтят по сю пору великого Юлиана Отступника! Франция, сказавшая слова: «Мы погасили навсегда небесные огни!»
– Франция! – воскликнул Макиэн. – Франция, которую учил Бернард и вела Иоанна! Франция, сокрушавшая ереси молотом Боссюэ и Массильона! Франция, где в новое время обращаются мудрец за мудрецом – Брюнтьер, Коппе, Бурже, Гауптман, Баррес…
– Франция! – восклицал Тернбулл с не свойственным ему пылом,– Франция, водомет сомнений от Абеляра до Франса! – Франция! – восклицал Макиэн.– Водомет веры от Людовика Святого до Лурдского чуда!
– Франция! – крикнул наконец Тернбулл задорно, как мальчишка.– Где думают о Боге и борются за свои идеи! Франция, где понимают пыл, породивший наш поединок! Здесь нас не будут гнать за то, что мы рискуем жизнью ради неверия или веры. Радуйтесь, мой друг, мы-в стране, где царствует честь!
Не заметив неожиданных слов «мой друг», Макиэн кивнул, обнажил шпагу и далеко отшвырнул ножны.
– Да! – вскричал он.– Мы сразимся перед распятием!
– Он сможет увидеть Свое поражение,– сказал Тернбулл.
– Нет,– сказал Макиэн,– ибо Он его видел, и победил.
И сверкающие клинки ударили друг о друга, образуя жуткое подобие креста.
Однако почти сразу на земле, над распятием, возникло еще одни кощунственное подобие – человек, распростерший руки. Он исчез, но Макиэн, стоявший лицом в ту сторону, его заметил, и удивился еще больше, чем если б само распятие ожило, ибо то был английский полисмен.
Отбивая удары, Макиэн гадал, откуда может взяться во Франции это загадочное создание. Гадать ему пришлось недолго. Не успели противники обменяться и десятком выпадов, как на холме, небесам на удивление, снова появился толстый полисмен. Теперь он махал лишь одной рукой и что-то кричал. Сразу же вслед за этим полицейские встали поперек дороги за спиной Тернбулла.
Увидев удивление на лице Макиэна, Тернбулл обернулся и попятился назад.
– Что вы здесь делаете? – сердито крикнул он, словно застал в своей кладовой воришку.
– Простите, сэр,– сказал сержант с той неуклюжей почтительностью, с какой обращаются к заведомо виноватому джентльмену,– а вы что здесь делаете?
– Это вас не касается,– воскликнул Тернбулл.– Если французская полиция против, пусть она и спрашивает. А вы тут при чем, синие сардельки?
– Я не совсем вас понял, сэр,– растерянно промолвил сержант.
– Я говорю,– повторил Тернбулл,– почему французская полиция не вмешивается?
– Понимаете, сэр,– отвечал сержант,– скорее всего потому, что мы не во Франции.
– Не во Франции? – переспросил Тернбулл.
– Вот именно, сэр,– отвечал сержант,– хотя говорят тут больше по-французски. Это остров Сэн-Луп, в Ламанше, сэр. А нас послали из Лондона, чтобы вас поймать. Так что, кстати скажу, все, что вы сделаете, может быть использовано против вас.
– Да,– сказал Тернбулл,– спасибо, что мне напомнили.
И он помчался со всех ног, а Макиэн, очнувшись и оставив полрукава в руке полицейского, побежал за ним.
Бегали они хорошо – куда лучше тяжеловесных служителей закона, да и особенности края использовали умней. Сперва они кинулись к берегу, где полисмены немедленно оказались по щиколотку в воде. Пока те выбирались на сушу, они вернулись и помчались прямо через поле. Добежав до другой дороги, они перешли на рысь, ибо полицейские уже исчезли из виду.
Примерно через полмили они увидели у дороги два беленых домика и какую-то лавку. Только тогда редактор обернулся и сказал: