Хотя приятно, когда тебя просят. Интересно, почему он это сделал? Я знаю, что это не то, чего бы он хотел, похоже, его мама откуда-то знает обо мне. Что он ей сказал? Что я — причина, почему он в тот день опоздал? Какая-то ненормальная девчонка, с которой он встречается?
Но это не так. Я — девушка, с которой он должен веселиться, хотя мы делали не так уж и много.
Мою талию обвивает рука Кольта и сжимает ее. Не слишком крепко, но достаточно сильно, чтобы я знала, что он здесь. Что он проснулся. Мое сердце ускоряется, и я дышу с трудом.
— Никаких больше игр. Я хочу тебя, — говорит он мне на ухо. Его дыхание теплое. Он всем телом прижимается ко мне сзади. Я чувствую его эрекцию, когда он трется об меня.
— Перевернись, Шайен.
Я делаю, как он просит, и его губы накрывают мои. Этот поцелуй более настойчивый и жадный, чем все наши поцелуи, вместе взятые.
— Я думала, что на следующий день пиво оставляет не очень приятный вкус, — сказа-ла я, когда его губы спускаются к моей шее.
— Нет времени.
Кольт облизывает мою ключицу, а потом всасывает губами мою кожу. Я постанываю и выгибаюсь ему навстречу.
Он снова возводит барьеры. Я знаю это, но мне все равно. Они нужны нам, чтобы мы оба точно помнили, из-за чего все это.
Чтобы мы оба могли забыть.
Кольт задирает мою футболку, и я приподнимаюсь, чтобы он мог снять ее через голо-ву. Я хочу, чтобы ее не было. Чтобы между нами ничего не было, потому что его руки на мне — это так хорошо. Когда он трогает меня, я ни о чем не думаю. Ничего не чувствую, и все, что мне нужно — это временное облегчение.
Следующим идет мой бюстгальтер. У меня нет времени, чтобы почувствовать смуще-ние, потому что его горячий влажный рот накрывает мой сосок, и снова больше нет ничего и никого, кроме Кольта.
Я сжимаю руку в его волосах, сжимаю ее в кулак, неуверенная в том, что делать: или притянуть его, потому что мне хочется больше, или оттолкнуть, потому что это слишком.
Он стонет. То ли потому что я тяну его волосы, то ли потому что ему так же хорошо, как и мне, или из-за того, что он делает со мной, я не знаю, и мне наплевать. Я позволяю своей другой руке скользнуть вниз по гладкой поверхности его спины, под его трусы-боксеры и накрыть ладонью ягодицу.
— Черт.
Он подается вперед и поднимается ко мне. Он ругается слишком много, и мне хочется сказать ему об этом, но не думаю, что прямо сейчас могу произнести слова. Он такой твер-дый, слегка подталкивает меня между ног и трется так, как надо.
А потом он отстраняется, и мне уже не хватает тяжести его тела на мне. Кольт смотрит на меня своими невозможно голубыми глазами, его волосы растрепаны еще сильнее, чем я видела у него.
— Ты уверена? — уточняет он. Я практически улыбаюсь, потому что он спрашивает. Он такой жесткий и грубый, но в нем есть эта заботливость, которую он, по-моему, не осоз-нает.
Я не уверена, что это хорошо, поэтому говорю:
— Я достаточно умна, чтобы знать, чего хочу.
Не говоря ни слова, он поднимается с кровати. Я смотрю, как двигаются его рельеф-ные мышцы спины, когда он идет к комоду, открывает верхний ящик и достает презерватив.
Внезапно внутрь меня проникает нервозность. Я была только с Грегори. И планиро-вала быть только с ним, потому что мы подходили, и он давал мне то, в чем я нуждалась. Но теперь, несмотря на то, что больше всего на свете я хочу Кольта, это меня пугает.
Может, меня так пугает тот факт, что я настолько сильно его хочу.
Я тянусь за одеялом, но он цыкает на меня.
— Не делай этого. Ты не скромница, Маленькая Танцовщица.
И с легкостью он стягивает с себя трусы. Никакого стыда, хотя ему и нечего стыдить-ся, но он так легко обнажается физически. Наверно, потому что остальная его часть на-столько закрыта.
Кольт перелезает через меня на кровать. Я не знаю, на какой эмоции сосредоточить-ся: страсти или нервозности, — но потом он стягивает мои трусики по ногам.
И надевает презерватив.
Когда его губы целуют меня в нижней части живота, страсть побеждает. А потом его губы находят мои.
Он толчком входит в меня, и я вскрикиваю, мои ногти впиваются в его спину, разум отключается.
Да, мой разум в отключке, а мое тело — точно нет.
Кольт начинает двигаться, и я двигаюсь вместе с ним. Мне немного больно, но его гу-бы на моих и его рука на моей груди помогают заглушить боль. Как физическую боль, так и ту, что тяжестью лежит на груди с тех пор, как я узнала о маме.
А, может, и дольше.
***
Никто из нас ничего не говорит, когда Кольт встает, чтобы избавиться от презервати-ва.
Ни слова, когда он снова забирается в постель.
Ни слова, пока мы лежим так… просто лежим.
Нервозность возвращается вдобавок с неловкостью. Если бы это был Грегори, то он бы уснул, обнимая меня. Глаза Кольта открыты, как и мои, его правая рука и моя левая — единственное, что соприкасается.
— Мне, наверно, нужно идти. Надо кое-что сделать.
Но, несмотря на свои слова, я не двигаюсь.
— Хорошо. И да, если хочешь, я могу тебя подвезти.
Я встаю и начинаю одеваться. Ненавижу надевать одни и те же вещи два дня подряд и не могу дождаться, когда вернусь в общежитие, чтобы переодеться. Но все же мне хочется, чтобы он что-нибудь сказал. Что угодно. Мне не нужно, чтобы он просил меня остаться, но сказал что-то, что могло бы успокоить бурю у меня в животе.
Кольт садится на краешек кровати, берет мою футболку и протягивает ее мне. Я наде-ваю ее, говорю, что мне нужно сходить в туалет, и ухожу, пока он не успел встать.
Я брызгаю водой в лицо, надеясь, что она сможет смыть последние несколько недель моей жизни. А когда я смотрю в зеркало, то она все еще здесь. Я все еще здесь.
Но я чувствую себя хорошо. В первый раз, когда я переспала с Грегори, то чуть не со-шла с ума. Я ушла в ванную, села на пол и испытала паническую атаку, о которой он нико-гда не знал. Он ни об одной из них не знал. Как только я успокоилась, я умыла лицо, как сейчас, и с улыбкой вернулась в комнату.
Как хорошо, что мне не нужно улыбаться, когда мне этого не хочется.
Кольт стоит в комнате, когда я захожу. На нем длинные шорты с накладными карма-нами и футболка. На нем даже это выглядит потрясающе.
Он берет солнечные очки и надевает их. В первый раз я вижу их на нем и не могу удержаться от вопроса:
— Слегка перепил вчера вечером?
— Я в порядке.
Его голос звучит сухо. Уверена, он так ведет себя с каждой девушкой, с которой спит. Не знаю, почему я, на самом деле, не ожидала такого в наших отношениях. По сути, мне должно быть все равно.
Я качаю головой и выхожу из комнаты. Не хочу иметь с этим дела. Все должно быть просто, а если он после всего будет вести себя как придурок, то оно того не стоит.
Кольт следует за мной, и во время десятиминутной поездки до общежития мы мол-чим.
— Дай мне знать… насчет твоей мамы.
Я тянусь к ручке, когда он въезжает на парковку.
Единственный ответ — кивок головой. И снова больше ничего.
Я открываю дверцу, вылезаю и захлопываю ее. Предполагается, что мы достаточно взрослые для того, чтобы спать вместе и потом на следующий день не чувствовать неловко-сти. Особенно, когда я могу назвать то, что он делает — спит с людьми, с которыми никогда не планирует заводить серьезных отношений.
Я уже почти поднимаюсь по лестнице, когда слышу его крик:
— Шай!
Я оборачиваюсь, Кольт стоит у водительского сиденья снаружи и смотрит на меня.
Проходят секунды, но он ничего не говорит.
— Тик-так, — говорю я.
— Это помогло? — Его слова выходят неуверенными.
Скованность в моих плечах испаряется. Я глубоко выдыхаю и внезапно осознаю, что с нами все будет в порядке. Что как бы ни было, эта… шарада, в которую мы играем, до сих пор не нарушена.