Да, Марку, я, разумеется, позвонила (я же не совсем свинья) и отменила кино.
Когда я вышла из такси у своего подъезда, передо мной стоял Марк.
— И что я как …, — он показал средний палец, — торчу здесь.
Я хмыкнула. Образное сравнение меня впечатлило.
— Это просто какой-то сюр, — говорит Марк. — Ты где шлялась?
— А это — речевой шаблон, — говорю я.
— Да, я догадывался об уровне твоего интеллекта, но всё равно рискнул.
Я понимающе вздохнула.
— Давай, хотя бы посидим в машине, — предложил Марк.
Неужели, это и есть “лучший мужчина” в мире?
Агата
У нас в колледже очень кстати отключили воду. Занятия отменили. Наши, обрадованные привалившим счастьем, начали обсуждать, куда бы пойти толпой потусить. Я отказалась: у меня было паршиво на душе, мне ничего не хотелось — только добраться домой, лечь, укрыться с головой и заснуть.
В подъезде постояла немного перед лифтом, но, не поддавшись искушению, отправилась по лестнице на своих двоих. Шла и слушала музыку. Открыв входную дверь, сняла ботинки, куртку, швырнула шапку на полку и пошла, не вынимая наушников, мыть руки. Вчера вечером нажарила котлет. Попозже сварганю гарнирчик — ужин готов.
Открываю ванну и… обалдеваю.
— Ааа, — говорю я и отшатываюсь.
У нас в ванной голая девушка под душем.
— Хай, Агата! — слышу за своей спиной.
Я вздрагиваю и оборачиваюсь. В дверях своей комнаты стоит этот. Из одежды одни шорты низко сидят на узких бедрах. И босиком.
— Извини, — сказала я и поспешила скрыться в своей комнате.
Через продолжительное время слышу, как они прощаются в прихожей.
Не знаю, что на меня нашло. Выхожу к ним.
— Оксана уже уходит,— говорит Степан. В голосе насмешка.
Я пожимаю плечами:
— Всего доброго.
Девушка насмешливо улыбнулась:
— Пока!
Я смогла кивнуть в ответ.
Зашла в кухню. На столе посуда. Ополоснула тарелки и поставила их в посудомоечную машину.
Появляется Степан. Он стоит в дверях и наблюдает за мной.
— Извини, мы тут твои котлеты съели.
Я даже не пытаюсь скрыть недовольство.
— Зато я яйца купил. На ужин пожарим.
— Вот бы и пожарили.
Мне хочется разреветься, а почему — не знаю. Или знаю?
Если бы я посмотрела ему в лицо, то, думаю, увидела бы на его лице … улыбку.
Я терпеть не могу этого мудака — он не переносит меня.
8.1
***
Сегодня был какой-то суетливый день. Я весь день мечтала закрыться у себя в кабинете. Вытянуть ноги под столом. Заполнять таблицу, которую у меня второй день требует шеф, и маленькими глоточками отхлёбывать горячий кофе.
Но, когда я, наконец, вернулась в свой кабинет, в кабинете у меня сидел Эрик. Эрик сидел, развалившись, с черными пробками наушников и с отсутствующим видом. Как говорится, можем себе позволить.
— Эээ, — сказала я. Мне очень хотелось добавить, что входить в чужой кабинет без разрешения нельзя, но это был Эрик и я промолчала. Он сидел в моём кабинете, бесспорно, на то была причина.
Я села на своё место, вытянула ноги под стол и немного отодвинула ноутбук в сторону. Я ждала.
Эрик был рослым, симпатичным блондином, если, конечно, вам нравятся истинные арийцы.
Эрик представлял собой воплощение крутизны. Такой весь из себя пофигист, уставший от тупости окружающих. В шараге у него не было хоть сколь-нибудь дружеских отношений. Вокруг него можно было только вращаться. Патологический нарцисс.
И вот этот Эрик Шталдекер, третьекурсник из группы 26, сидел в моём кабинете и с показным равнодушием рассматривал его. Я придвинула к себе ноутбук и принялась заполнять таблицу.
Эрик зашевелился, полез к себе в карман, вытащил оттуда какие-то купюры и протянул их мне.
— Вот, мой должок. Возьмите, пожалуйста.
— Зачем? Не нужно.
— Деньги всем нужны.
— Мне твои деньги не нужны.
— Возьмите, я ни кому не скажу. Просто ненавижу быть обязанным.
— Да, ради бога. И я ни кому и не скажу, что немного выручила тебя.
— Я не тот человек, чтобы оставаться должником.
Фу, как пафосно. Я продолжила заполнять эту тупую таблицу.
Эрик не уходил, демонстративно крутил головой, делая вид, что его вдруг заинтересовал интерьер моего кабинета, задержался взглядом на Ваниных цветочках. Я утром обнаружила, что кустик эсхинантуса расцвёл красными гроздьями. Эрику хотелось ещё поговорить со мной о себе любимом. Мне – нет. Человек, который говорит об одном и том же, малоинтересен. А потом он вдруг затих. Я осторожно покосилась от монитора на него и встретилась с огромными детскими глазами, которые тут же, как воришки, отпрыгнули к стеллажам. А вернулись ко мне уже холодными и равнодушными.