— Ну, Серебрякова реально конченная. Понимаете, он меня любит, а эта просто довязалась до него, а Славка, знаете, такой пацан, который не может послать. Вот я и послала её, куда она напрашивалась, — поясняет мне Зверева свои натянутые отношения с Ирой.
Всё это так, но я помнила, как Славка кинулся к Ире. Я вежливо промолчала, а Зверева пила чай с прозрачно нарезанным лимоном, припасённым для Тони, и продолжала вспоминать.
Галкины воспоминания грешили сердцещипательными эпизодами.
А потом был белый танец на «Дне осени» в шараге. Галка пригласила Славку на него.
А потом они сидели возле Галкиного подъезда, по очереди прикладывались к Garage с лимонным вкусом, время от времени обмениваясь незначительными фразами. Была тихая ночь. Двор освещали тусклые фонари и редкие светящиеся окна.
— Я люблю тебя, — прошептала Галка, прижавшись к Славке.
— И я тебя, — сказал Славка.
Славка не знал, почему он это сказал. Может, ему стало неудобно промолчать или он просто растерялся.
Вся эта хрустальная идиллия разбилась одним махом.
В столовой к Зверевой и её компании подсел Кенинг. Сашка, как всегда, вертелся, дёргался, ляпал невпопад.
— О, у Серебра новый обожэ, — сказал Кенинг и кивнул головой в сторону раздачи. Зверева, сидевшая к залу спиной, повернулась и обалдела.
Ирка Серебрякова ставила на свой разнос тарелки и компот, а рядом, никого не замечая вокруг, «трепыхал» Славка Винограденко. Он что-то рассказывал Ирке и так улыбался, что у Зверевой горло перехватило от обиды.
— Бээ, меня сейчас стошнит, — сказала Людка Улизко и сымитировала рвотный позыв. Людка Улизко, высокая девчонка с сексапильностью швабры, люто ненавидела симпатичных девчонок.
Никто не отреагировал. В «банде» повисла тишина. Долгая и напряжённая. Кенинг незаметно исчез.
А потом был разговор на пороге шараги.
— Давай без драм, Галь, — произнес Славка и встряхнул головой, чтобы волосы не лезли в глаза, — Ну, пообщались немного с тобой и что?
От его слов её разнесло, разметало мелкими кусочками. Её, Галку Звереву, только что кинули. Это не могло быть правдой.
— Ты хоть осознал, что сказал?
— Я же не даун. — Он усмехнулся.
— Ты мазохист? Ты хоть въезжаешь в ситуацию?
— Это что, вопрос жизни и смерти? — засмеялся Славка. И зря.она покачала головой, когда он еще раз попросил ее дать свой номер.взбучки.
— Заткнись, а? С хрена ли ты такой герой? — Зло усмехнулась Зверева.
— Ну, ладно. — Славка дотронулся до её руки. — Извини, Галь, я, честно, не хотел. Так вышло. Прости.
– Вот ты придурок. Сверни в трубочку и засунь в известное место свои розовые сопли.
— Ок, — ответил он, и, поправив рюкзак на плече, ушёл.
А для Иры Серебряковой начались кошмарные дни.
***
Я, вытянув под столом ноги, пила кофе и наслаждалась единственной спокойной минутой уже прошедшего дня, когда в дверях появилась Ира Серебрякова.
Она, молча, села напротив. Я налила Ире чай, поставила перед ней вазочку с конфетами. И девчонка начала говорить, обхватив чашку руками, словно пыталась согреть пальцы. Её голос звучал так, будто в горле стоял ком, который она не могла проглотить.
— Я не выношу никаких конфликтов и ссор. И, если бы не моя Алька, я вообще бы это не вывезла.
— Чем ты им не угодила?
— Если честно, то Зверева агрится, злится из-за Славки. Это пацан из двадцать первой группы.
— Я знаю Славку Винограденко.
— Галкины подсералы шипперят Звереву и Славку, а он её бортанул. Нет, Славка не супергорячий красавчик, но он прикольный. И всё равно непонятно: зачем он этой Зверюге?
Ира отхлебнула чай и немного задумалась. Я протянула руку и накрыла своею ладонью её пальцы. Они у неё чуть подрагивали.
Глава 13
Серебро
Долбанная шарага. Если я и ненавижу что-то больше её, так это уродов, типа Зверевой.
В столовой в тот день было не протолкнуться, толпа состояла исключительно из парней. Я хотела уже уйти. И надо же было там оказаться этому Славке. Он где-то на шахматном турнире скентовался с моим соседом, таким же ботаном. Мы у нас во дворе немного пообщались втроём и всё, а этот шахматист запал на меня. В общем, Славка пацанов растолкал и меня поставил перед раздачей. Мачо, блин. Ну, и мир для меня изменился, всерьёз и надолго.
После столовой я сидела в кабинете математики. Впереди меня сидела Размачаева, та, которая все про всех знает. Размачаева не нарывалась, но не очень и шугалась Звериной банды, потому что у неё за стенами шараги был старший брат с крутыми друзьями. Рядом со мной Светлова. Милая, мягкая. Всем хочет нравиться. Своим откровенным желанием — понравиться всем — отталкивает всех. Никак не может понять, как это отталкивает и тех, и этих. И нашим, и вашим. Я хорошо общаюсь с этими девчонками, думаю, они где-то даже считают меня своей подругой.