Объяснения существенно развеяли мои прежние иллюзии относительно «вездеходов» — но в моем положении это действительно оказалось подарком: я получил допуск к руководству огромной кучи предприятий. Которое, безусловно, могло меня выслушать и вежливо выпроводить обратно «за забор», а могли и не выслушивать и сразу выпинать наружу — но большинство тех, с кем я встречался, были людьми по крайней мере вежливыми и обычно мы быстро находили общий язык. Тем более находили, что и просил-то я о всяких мелочах, но которые теоретически могли прилично (или хотя бы немного) увеличить премиальный фонд предприятия с минимальными затратами сил и времени, или упрочнить репутацию предприятия, или работникам его просто жизнь немного улучшить. Например, на одном заводе я договорился о том, чтобы они сделали из отходов своего производства (из настоящих отходов) маленькие хитрые колесики для тележек, на которых детали к конвейеру в Ваче подвозили, и подробно объяснил зачем мне именно такие колесики требуются и что еще с ними сделать можно — и они колесики эти поставили на поток, потому что из других своих же отходов они с такими колесиками стали изготавливать ставшие сразу же популярными в народе сумки-тележки складные. А другому заводу я — из-за того, что строительство всякого (и жилья, и промышленных зданий) было действительно массовым — заказал изготовление очень непростого инструмента. То есть я на завод приехал, рассказал, чего я от них хочу, потом с инженерами заводскими два дня спорил, доказывая, что механизм работать все же будет — и они изготовили небольшую партию перфораторов. Что называется, «под мою ответственность» изготовили, так как были абсолютно уверены, что «пьяный подшипник» через полчаса работы развалится. А когда он не развалился и через неделю постоянной работы на стройке, мы с инженерами оформили все документы на изобретение (совместное, так как я только голую идею им вывалил, а всю кинематику они придумывали и рассчитывали) и тоже машинку в серию запустили.
Но в основном я все же на заводах заказывал всякое очень нестандартное оборудование, причем мои заказы формулировались «а сделайте мне такую штуку, которая вот это может» — и они эту «штуку» сами выдумывали и делали (с большим удовольствием, так как оплата таких «штук» как раз через артели проводилась за «наличный расчет») — но пока что я в основном по своей области этим занимался. Но когда у Маринки начались трудности с работой, у меня появились идеи поглобальнее — и я, дождавшись, пока товарищ Киреев не скажет «а пес с тобой, но все это под твою ответственность будет» географию своих «производственных вояжей» расширил. Впрочем, и Маринка расширила — в плане обеспечения автозавода отдельным самолетом: она несколько раз посетила Смоленск и там на авиазаводе провела интересную «воспитательную работу». Вот только сначала товарищу Кирееву пришлось к ней провести подготовку в Москве — однако «Москва согласилась» и за дело принялась как раз Маринка.
А дело было именно «общественным»: она просто руководство авиазавода уговаривала и уламывала взяться на совершенно несвойственную им работу, параллельно проводя аналогичную работу среди уже горьковских заводов, ведь там требовалось немало очень специфического оборудования изготовить. Дело в том, что, насколько я помнил, Смоленский авиазавод никогда самолеты не делал. То есть вообще не делал (хотя производил другие очень не плохо летающие механизмы). А сейчас завод занимался исключительно тем, что переделывал оставшиеся с войны самолетики По-2 из ночных бомбардировщиков в сельскохозяйственные машины. То есть дело имел исключительно с дендрофекальными конструкциями, а я предложил для увеличения производства Ил-12 в Москве передать часть работ (а конкретно, изготовление крыльев самолета) в Смоленск. То есть предложил «деревяшечникам» переквалифицироваться в «металлистов».