— Ага, помогальница нашлась! Тут товарищ Голованов по твою душу приехал, причем Главный маршал авиации товарищ Голованов, и приехал он тебя награждать орденом. Так что быстро мне нос кверху, хвост торчком и иди орден получай!
— Какой орден?
— Орден Красного Знамени, Трудового Красного Знамени, — подал, наконец, голос Александр Евгеньевич. — Товарищ Сталин решил, что вам… то есть вам и Надежде Ивановне Никитиной ордена нужно вручить до праздника. Вы уж извините, если я не вовремя…
— Вовремя-вовремя, — не дал ему продолжить ненужную тему я, — вручайте орден и поедем: я еще могу на поезд успеть.
— А же сказал, что доставлю домой самолетом. Товарищ Чугунова, от лица советского правительства и лично от товарища Сталина я поздравляю вас с награждением орденом Трудового Красного Знамени. Примите высокую награду, а товарищ Сталин просил и личную его благодарность передать за вашу работу.
— Что? А, спасибо, передайте товарищу Сталину мою благодарность… Вовка, у тебя всё?
— Всё, теперь спать иди, а мы тоже пойдем. Васе привет от всех наших…
Когда мы ехали обратно на аэродром, Александр Евгеньевич не выдержал:
— У нее… у Чугуновой что, горе какое случилось? А то мы, вижу, действительно не вовремя…
— Горе у нее давно, муж сильно контуженный, но она это сразу знала. И мы вовремя, Вася-то наверняка за жену порадуется и ему, может, даже лучше станет… на некоторое время.
— А чем-то ей помочь…
— Товарищ Главный маршал, она — второй секретарь обкома, ей любая помощь доступна. А если что — то мы всей родней еще поможем.
— Так она и твоя родственница? То-то я гляжу, что ты к ней «Маринка, Маринка»…
— Она вообще-то теперь моя племянница… пятиюродная вроде. Но тут город маленький, все друг другу родня.
— Ничего себе маленький, тут народу-то тысяч семьсот!
— Маленький, всего шестьсот пятьдесят. И даже тот милиционер, не исключаю, мне каким-то внучатым племянником приходится.
— Ну да, конечно… ну что, домой? Спасибо тебе, Вовка, давно у меня такого шофера лихого не было. Давай, залезай — и до свидания: на Павловском аэродроме мы тебя просто высадим и сами домой полетим. Удобно устроился?
Пятнадцатого ноября два специалиста с разных заводов Горьковской области зашли в кабинет заместителя председателя Совета министров. Вообще-то вызов специалистов к столь высокому начальству случался нечасто, но обычно особых волнений он не вызывал: Климент Ефремович в таких случаях расспрашивал о каких-то новых достижениях, но у обоих «гостей столицы» достижения были весьма изрядными. Однако, зайдя в кабинет, они замерли на пороге: в кабинете, кроме его хозяина, сидел и Иосиф Виссарионович:
— Заходите, заходите, чего в дверях замерли? Садитесь, мы вас ненадолго тут задержим. Некоторые товарищи… вы оба, точнее, ваши предприятия прислали нам представления на орден одного молодого человека, но некоторые товарищи считают, что это было сделано вовсе не потому, что этот молодой человек что-то важное придумал, а чтобы в случае неудачи ваших экспериментов на него все свалить, хотя он ничего в том, что у вас было сделано, и не понимает. Я и бы попросил нам быстренько объяснить, в чем эти товарищи, говоря такое, были неправы.
«Гости столицы» некоторое время молчали, но наконец Сергей Красиков, которого «выбрали» главным конструктором нового автобуса, тихим голосов ответил:
— Шарлатан все понимает, и много лучше других понимает. И придумывает он вещи на самом деле очень непростые. То есть они потом простыми кажутся, но вот именно придумать такое… Вот, например, дверь в нашем автобусе: кинематическая схема в целом выглядит простой, даже примитивной — но ведь до него до такого вообще никто не додумался! А у него дверь с помощью простого моторчика, который равномерно в одну или другую сторону вращается, дверь открывается и закрывается великолепно, причем даже открывается не просто так, а сначала немного выдвигается наружу, а затем ровно вбок отъезжает. Для пассажиров получается абсолютно безопасно, а когда дверь закрывается, она сначала возвращается на место, снова ровно, а затем аккуратно и плотно вдвигается вовнутрь. Да, сейчас это выглядит просто и понятно, но когда он нам такое предложил… Нужно очень хорошо механику понимать, чтобы такое выдумать. А если прочее посмотреть…
— А что скажут наши товарищи стекольщики?
— Да то же самое. Он приехал к нам, наорал, обзывался всяко… нематерно, смешно, но все равно обидно… зато теперь у нас в цеху никто уже матерно и не выражается.
— Да, такое ордена заслуживает, — усмехнулся Климент Ефремович.