— Да уж, как ты был шарлатаном, так и остался. И шарлатаном же помрешь… надеюсь, очень нескоро. Ты у нас пионер? Так что слушай задание от секретаря обкома комсомола: через неделю принеси мне подробный план по… по такому шефству. Но учти: у нас на заводах и фабриках планы настолько напряженные, что на серьезные поставки оборудования рассчитывать все же вряд ли получится.
— Марин, у нас среди молодежи в области кто главный агитатор? Вот и агитируй, а пионеры и металлолом соберут, и комсомольцы на заводах подтянутся при верной постановке вопроса. Ты же не забыла еще, надеюсь, что в городе девяносто процентов народу — твоя родня? Вот на родственные чувства и дави.
— Ну шарлатан! Ладно, ты планом работ займись, а я насчет агитации подумаю. Ведь даже если твои предсказания хотя бы на десять процентов оправдаются…
После заседания правительства, посвященного итогам года, за обедом Иосиф Виссарионович поинтересовался у Климента Ефремовича:
— Ну что, у тебя хоть какие-то мысли по поводу того, что все представления на Шарлатана от его родни только к нам приходят, есть? А то вроде и есть за что парня награждать, но если его родственники только наградить хотят, то идти на поводу их как-то неправильно.
— Я тоже думаю, что неправильно. Тут еще два представления на него пришло, и опять от родственников: снова его награждать хочет пятиюродный дядька и четвероюродный племянник, такое впечатление складывается, что в области на руководящих постах только его родичи и сидят — но, с другой стороны, они там все именно по-родственному так друг другу помогают! И эта товарищ Чугунова в газетах местных постоянно статьи печатает, что все родственники должны друг другу — и сводным родственникам тоже — изо всех сил во всем помочь. Например, родственникам покойного мужа товарища Чугуновой. Народ, конечно, не против, и помощь они действительно оказывают заметную, но если все лишь родне помогать будут…
Сидящий напротив них за столом товарищ Струмилин внезапно залился хохотом.
— Станислав Густавовчич, что ты видишь в этом смешного? — возмущенно поинтересовался Иосиф Виссарионович.
— Да вот, услышал случайно о помощи пятиюродным братьям и дядьям, подумал, что это точно в стиле Шарлатана. Наверняка он это и придумал.
— И ты считаешь, что это так смешно?
— Считаю. Потому что, если взять чистую статистику, то в любой области нашей страны пятиюродными друг другу родственниками будет девяносто девять… ну, сейчас, из-за массы эвакуированных, скорее девяносто пять процентов всех жителей. А шестиюродными являются вообще все советские граждане, да и, пожалуй, все жители Европы тоже. И почти наверняка половина китайцев — а семиюродными вообще все люди земли будут! Поэтому раньше родню дальше троюродных никто и не рассматривал, а вот сейчас, да еще в плане помощи родне — я думаю, что это очень неплохой агитационный ход. Я ведь верно догадался, что это затея Шарлатана нашего?
— Нет, эту позицию продвигает в Горьковской области второй секретарь обкома комсомола Чугунова.
— И наверняка она какая-нибудь пятиюродная сестра Шарлатана, так?
— Племянница, но да, пятиюродная, они все из одного Павловского района. Товарищ Голованов еще удивлялся, что в городе все почти — родственники этому мальчишке.
— Да он и сам, если покопаться, может Шарлатану пятиюродным внуком быть, — еще раз рассмеялся товарищ Струмилин, — и я наверняка у него в родне, да и вы оба тоже.
— То есть ты хочешь сказать…
— Это всего лишь агитационный прием. Действенный, все же у нас в стране к родне принято именно по-родственному относиться, а уж если вся страна у нас друг другу родня… И если это Шарлатан придумал, то ему только за это орден нужно дать.
— Ну, разбросался ты орденами. У Шарлатана и без тебя уже пять представлений есть, причем последнее — вообще на «Знамя», от обкома партии: он осенью в своем колхозе пустил в поле картофелеуборочную машину прицепную, да такую, что колхозники трех районов сами скинулись и в Богородске завод межколхозный по изготовлению таких машин выстроили и уже запустили. Потому что одна такая машина на уборке картошки заменяет чуть ли не сотню человек.
— Так ее Шарлатан изобрел? — удивился Станислав Густавович. — Я эту машину запомнил, богородцы для завода через Госплан станки заказывали, германские им были поставлены…
— То есть он все же сам машину смог придумать? — решил уточнить Климент Ефремович. — Что подтверждает…
— Что подтверждает, что мальчик очень много читает и над прочитанным думает: машину эту еще до революции один помещик на Псковщине придумал. Но все об этом изобретении забыли, а Шарлатан и вспомнил, и сделал ее, и применил.