В среду в Ворсму уже приехала из Горького тетка-бухгалтер, а в Ворсму она приехала потому, что отсюда по всему району было ближе кататься. Причем приехала она «всерьез и надолго», на «Опель-капитане» приехала и сразу приступила к изучения работы уже мною окученных артелей. Судя по всему, товарищ Тихомиров договорился с руководством Ворсмы о том, что именно здесь будет «расчетный центр» всех артелей района — так что тетке и отдельное помещение выделили, и даже предоставили «полуторакомнатную» квартиру. С телефоном. И это оказалось очень удобно: я с этой теткой вообще живьем не пересекался, мы обо всем именно по телефону и договаривались. То есть я ей рассказывал, с какой очередной артелью я поговорил, как к ним проехать и кого там ловить нужно для решения всех вопросов. По телефону такие вопросы решать удобно, вот только иногда я с бухгалтершей по полчаса разговаривал — и мама меня обзывала теперь «бюрократом». Не обзывала, а называла все же, и баба Настя тоже периодически кричала «бюрократ, ужинать иди!» — а Маруся каждый раз возмущалась:
— Вовка не бюрократ, Вовка — Шарлатан!
Что добавляло веселья в доме, и это меня, откровенно говоря, радовало. Потому что в целом поводов для веселья, по моему убеждению, было еще в стране маловато…
Но по телефону я с теткой разговаривал-то всего три дня: вечером в среду, в четверг недолго утром и почти час вечером и в пятницу утром поговорил минут пятнадцать — а после того, как занятия в школе закончились, я зашел туда, захватил Надюху и мы поехали в Горький, на машине поехали. Надюха не сказать, что приглашению обрадовалась, но все же особо переживать по этому поводу не стала: у нее «что-то сломалось», молока почти не было после рождения сыночка, а через пару недель вообще закончилось — но тут же все друг другу родня и ей быстро нашли кормилицу. Девчонка молодая из Ворсмы к ней временно переехала, молодая мать-одиночка. Вообще-то она была вроде как из Богородска, но — хотя в последнее время интересоваться у таких «а кто отец» стало не принято, она все же родной город покинула, перебравшись с Ворсму к какой-то родне — а оттуда и в Кишкино спокойно (и с радостью) перебралась. Звали ее (видимо, в связи с огромным разнообразием используемых в местных деревнях имен) Надеждой, и была она… забавной: ростом чуть больше полутора метров она поражала размером (и производительностью) своего молокозавода, и даже после кормления двух младенцев она остатки молока отправляла в Ворсму (оттуда, с молочной кухни, к ней дважды в день водитель из городской больницы приезжал). И новому занятию девчонка очень радовалась: мало что ощутимую пользу людям приносила, так и теперь у нее проблем с собственным питанием не было. А в Ворсме-то она, получая копеечную выплату на ребенка, вообще жила милостью родственников…
У меня на это Надежду тоже определенные надежды возникли, но их я точно на потом отложил, не до того было — и со спокойной совестью отправился с Надюхой за… неизвестно чем. Рейс самолета точно ради нас задержали: я на аэродром приехал где-то без нескольких минут шесть, а в шесть мы уже в воздухе были. А в половине восьмого мягко приземлились на Тушинском аэродроме, где нас встретили, на машине (белом «ЗиМе») отвезли в гостиницу — и опять номер нам в «Москве» выделили. Хороший номер, двухкомнатный, с большой ванной комнатой, где из кранов текла и холодная, и горячая вода. А горничная (или как она там сейчас называется), которая нас в номер проводила, еще указала на лежащий на кровати большой белый махровый халат, и Надюхе сказала, что это ей.
Ну, директриса оказалась в своем амплуа: она халат осмотрела, увидела на нагрудном кармане монограмму «НН» и сказала, что наверное халат этот кто-то забыл, надо все-таки растеряху найти и халат вернуть — на что горничная сказала, что это инициалы «Надежда Никитина» и это ей подарок от руководства. От какого не уточнила, хотя у меня определенные подозрения и возникли. А Надюха растерялась, только «спасибо» произнести смогла — и побежала «осваивать ванну». То есть сначала мы все же спустились в ресторан и поужинали (и выбор блюд там воображение уже поражал), а уж после Надюха в ванну и нырнула. И плескалась там как русалка пока я не заорал и ее оттуда не выгнал, напомнив, что «завтра у нас будет трудный день и нужно выспаться».