Для этих двух печей на турбинном (где отдельный цех давно уже массово газоразделительные установки выпускал) изготовили новую кислородную машину, которая не только домнам кислород в достатке обеспечивала, а еще и новенькие, уже кислородные конвертеры запас нужного газа всегда имели. А так как новые печи по предварительным расчетам стали могли дать куда как больше, чем в состоянии был потребить Павловский трубный завод, то в Ворсме и свои прокатные машины поставили. Одну — типа павловской, на ней арматуру для железобетона катали. А другую — совсем новую, на ней катали листовое железо. Проще говоря, жесть, причем меньше миллиметра толщиной — и вот с ней была единственная проблема: маловато ее завод сделать мог. Потому что это железо сразу шло на два очень нужных производства, и первым был цех по выпуску железной кровли. Но там производилась не какое-то там «кровельное железо» (так как цинка на завод не поступало), а что-то вроде металлического шифера, причем, воспользовавшись «заделом» Павловского трубного, листы сразу покрывались эмалью. Да, не очень-то дешевенькая кровля получалась, но зато практически вечная, и спрос на продукцию был очень высоким: с войны в деревнях и селах у народа запас денег образовался более чем приличный.
А вторым потребителем листа стал завод уже генераторный, и пока он металла потреблял довольно немного: из него делали корпуса пылесосов. А немного завод металла потреблял потому, что пылесос оказался в производстве изделием куда как более сложным, чем я себе представлял. И на генераторном заводе его целиком вообще сделать не смогли, так что — несмотря на то, что я пытался нарисовать «самую технологичную конструкцию» — честь деталей делалась на других заводах. А точнее — если учесть, что производство пылесосов было оформлено как «артель инвалидов» — на пылесосном производстве изготавливался только корпус, да и то не целиком: например, полусферическую «задницу» пылесоса делали на двадцать первом заводе. Не целиком, только заготовку там делали — но чтобы ее сделать, требовался мощный пресс, который на авиазаводе был, а на турбинном такого не было и быть не могло. Эту «задницу» заводские конструкторы «взяли» с моего первого эскиза: у нас в семье было несколько поколений пылесосов «Чайка» и я сначала нарисовал тот, который еще мои родители (из «прошлой жизни» купили, когда я еще младенцем был), но оказалось, что нарисовал я «довоенный германский пылесос» под названием «Erres», что меня, впрочем, и не удивило.
А вот «передницу» и сам корпус пылесоса на заводе взяли со второго моего эскиза, на котором я попытался изобразить уже «Чайку-3»: все же простой цилиндрический корпус делать проще, чем «рыбообразный». И все детали сейчас делались металлическими, включая переднюю крышку. Но даже корпус пришлось делать на двух заводах, а шланг делался вообще на третьем: каком-то горьковском заводе резинотехнических изделий делали гофрированную трубку со вставленной в резину стальной пружиной, а потом уже в ворсменской артели (не пылесосной) тетки эту трубу оплетали прочными нитками из вискозы. А все щетки-насадки производились еще какими-то артелями, что же до пульверизатора (в необходимость которого истово верили все, кто с разработкой пылесоса хоть как-то был связан), его частью делали в Горьком на радиотехническом заводе (то есть карболитовый корпус пульверизатора там делали — и оттуда же выключатели для пылесосов забирали), а частью (замки и насадки) — а «ножиковой» артели имени Чкалова в Грудцино, и там же делали замки, которыми крепилась полусферическая крышка пылесборника.
Мотор для пылесоса (все же с медными обмотками) делался, понятное дело, на генераторном заводе, и сделали его «под размер пылесоса», поэтому получился он страной мощности в пятьсот тридцать ватт. А турбинку (тоже жестяную) делал, что было понятно, завод уже турбинный. В общем, «социалистическая кооперация в действии» получилась, но пока что она работала даже не в полсилы, а скорее в четверть, а то и на десять процентов: производство ограничивалось наличием алюминия для пылесосных труб. Их, конечно, поначалу попытались тоже из железа сделать, но оказалось, что железные получаются слишком тяжелыми и вдобавок они почему-то паршиво держатся на трении когда пылесосом пыль убирают. А алюминиевые со всех сторон выглядели лучше стальных, но пока с ним в стране были серьезные проблемы. И тут помочь даже сам товарищ Киреев ничем не мог, хотя он и счел выпуск пылесосов очень важным и нужным для страны делом…
Для меня вся эпопея с производством пылесосов стала хорошим уроком того, что сделать что-то посложнее табуретки на одном заводе — дело практически невозможное, и для всего требуется не самая простая производственная кооперация, которую тоже нужно заранее предусматривать и организовывать. То есть я могу что угодно напридумывать, а вот произвести придуманное может оказаться настолько непросто, что никто с производством и связываться не захочет, даже если вещь всем покажется очень нужной и полезной. С пылесосами как-то проскочило, да и то большей частью благодаря «родственным связям»: двадцать первый завод подключился благодаря Вовке, резинщиков тоже через чью-то родню подключили, а радиотехников вообще через товарища Киреева «кооперировали», причем ссылаясь на меня — человека, которого уважает лично товарищ Сталин (и который просто пока непосредственно к Сталину для решения столь пустячного вопроса не обратился, надеясь на благоразумную помощь местных властей). Но даже после этого артель в сутки выпускала всего десяток пылесосов, так как никакие родственные связи не могли родить дополнительный алюминий: это же не железо и даже не медь, его в самодельной печке не сваришь…