Глава 15
Коровки, между прочим, очень любят кушать. И какать, так что каждая средней упитанности коровка в зимний стойловый период выкакивает тонны три ценного удобрения. Как раз достаточно, чтобы огород в двадцать соток поддерживать в исключительно плодородном состоянии. А в наших краях этот самый стойловый период начинался обычно в ноябре (иногда и с конца октября), а уж подкармливать скотину сеном требовалось уже с конца сентября, так что в сентябре, когда с огородов выкапывалась вся картошка с морковкой и прочими свеклами и капустами, народ приступал к удобрению опустевшей земли. И удобрять было чем, все же коровки и летом ценное удобрение в стойле при себе не держат, чтобы потом его в поля унести.
У нас в доме коровок стало две: одну (первую) завела тетя Маша чтобы детям молоко всегда в достатке было, а потом и дядя Алексей взял себе дочурку тетимашиной коровки. Так что у нас всегда было в изобилии свое молочко, но так как мама коровку не завела, на нашу семью как раз и возлагалась обязанность сохранения плодородия общего огорода.
Работа была в принципе не особо и трудная: перетаскать в огород за день (ну, за полдня) десяток ведер навоза из «летней кучи» вообще можно было работой не считать. Но этот навоз еще и закопать в землю требовалось — и я вот уже третий год осенью до холодов аккуратно перекапывал небольшие делянки, перемешивая землю с натуральным и совершенно органическим удобрением. Тоже не ахти какой труд, земля-то была ухоженная, рыхлая — но все равно какое-то время такая работа отнимала. И вдруг оказалось, что с третьего ноября у меня времени на перекапывание огорода не будет! А я-то обычно этим занимался как раз в первую половину ноября, когда температура была в районе нуля: в такую погоду и ароматы не особо докучают, и вспотеть, копая все еще мягкую землю, риска немного. А еще, что тоже было немаловажно, обычно земля в это время была достаточно сухая для того, чтобы в дом на ногах пуды грязи не таскать. А я-то про наш разговор с давешним дядькой совсем забыл, так что напоминание о нем меня несколько расстроило. Впрочем, Маруся сказала, что «она меня на огороде заменит». Ну да, девочке уже восемь, а я как раз с восьми лет к этой работе и приступил. Но сестренка, хотя и росла явно быстрее меня, все же была девочкой…
Но поделать-то я ничего не мог, обещания надо выполнять. Так что я быстренько скатался в Ворсму, узнал в десятилетке, что под семинар помещения выделят по договоренности с обкомом, пообещал отдельно тамошнему директору, что «семинаристы» мебель ломать не станут (а ведь он реально этого опасался, но не потому, что ожидал наезда каких-то хулиганов, а потому что мебель в школе большей частью была рассчитана на детей небольшого размера и даже старшеклассники ее часто случайно ломали). И на этом моя подготовка к семинару закончилась. То есть почти закончилась, я еще отдельно договорился со столовой котлозавода (завод был ближе всего к школе), что тамошние повара еще и для семинаристов отдельно обеды будут готовить и в школу их приносить. Потому что…
Судя по тому, что этот дядя Слава как-то договорился, что для семинаристов выделят восемь новеньких квартир в качестве временного общежития, у него и у меня были совершенно разные представления о том, что будет из себя этот семинар представлять. Во-первых, я ему говорил о «десятке специалистов», а он места забронировал уже на три с лишним десятка человек. Во-вторых, для «гостей» он вообще обедов не предусмотрел. Ну да, были в Ворсме места общепита, два даже были: блинная возле «вокзала», где вообще-то можно было и супчика похлебать, и общедоступная (и очень неплохая) «Столовая №5» при городской фабрике-кухне. Скорее всего, первые четыре — это были те, которые на заводах располагались, но и в пятой посетителей хватало: все же на металлургическом столовой вообще не было, да и в городских организациях типа ЖЭКов народ кормить никто не собирался специально.
Что же до блинной, она была заведением артельным и особой популярностью пользовалась как раз у школьников: цены там были исключительно демократическими, а блины можно было купить очень разные. То есть сами блины были одинаковыми, но к ним подавали еще (за небольшую копеечку) пять или шесть разных варений, сгущенку (она теперь перестала быть жутким дефицитом), так же можно там было купить (в уже завернутом виде) блины с мясом и творогом, а как «фирменное Ворсменское блюдо» там продавали и оладьи с кабачками. И — по специальному заказу — мою любимую яичницу с жареной свининой. Кстати, дед Митяй теперь стал членом этой «блинной» артели, он там числился «поставщиком меда». Ну да, возраст уже, ему на рынки стало трудно ездить…