— Шарлатан, у нас к тебе будет пара вопросов. Да, мы так и не представились: Я — Попов, Дмитрий Михайлович меня зовут, а это — Георгий Николаевич Пальцев. У нас, если ты не в курсе, тракторные заводы, один уже работает, другой только строится, но тоже скоро в строй войдет. А ты, как мы поняли, мастер работу таких заводов налаживать. Не можешь нам какую-нибудь помощь оказать? Станислав Густавович сказал, что лучше тебя, пожалуй, с этим никто не справится. А так как твоя область над нашей шефство взяла по твоей инициативе… ну, все так говорят, то мы бы твою помощь очень бы высоко оценили.
— Дяденьки, вы кому все это говорите? Я вообще-то школьник, в девятом классе учусь.
Второй дядька, который был представлен как Пальцев, рассмеялся:
— А мы не школьнику это говорим. Мы это говорим Герою восстановления Смоленска, почетному машиностроителю Владимрщины и знатному сталевару Тульской области. Еще Герою социалистического труда…
— И заслуженному кабачководу. Давайте тогда на следующих выходных где-то соберемся, ваши проблемы обсудим. Я не обещаю, что в чем-то вам реально помочь смогу, и даже не обещаю, что вообще пойму, в чем ваши проблемы — но попробовать будет интересно.
— Ну тогда давай, Георгий Николаевич, у тебя соберемся. Тут вроде аэродром поблизости есть, я за мальчиш… за товарищем Шарлатаном самолет пришлю. Шарлатан, ты на обед что больше любишь? Потому что разговор у нас получится долгий и, вероятно, не очень простой.
— Главное, что получится. А вот что получится из него — это мы уже потом посмотрим…
Глава 16
Ох и хитрая у меня оказалась сестренка! Она не только наш огород к зиме подготовила, она, будучи «самой юной пионеркой» в стране, организовала, оказывается, целый отряд «юных тимуровцев» и наши пионеры помогли с огородами всем кишкинским старикам, инвалидам войны и вдовам. То есть деду Митяю и деду Ивану пионеры полностью огороды перекопали, учительницам, которые в Кишкино поселились (а участок у Надюхи прошел по пионерскому учету как «инвалидский», ее муж так пока от инвалидности не избавился), ну а остальным деревенским старикам уже частично, причем часть они выбирали исходя из числа взрослых работоспособных жильцов каждого дома.
А у нас на огороде просто самые младшие пионеры школы потрудились, и его выбрали в качестве полигона для «демонстрации процесса младшими» в том числе и потому, что у нас «все было проще» — но это обусловило лишь то, что его первым обработали, а главной причиной было то, что все мы были семьей единственного в деревне человека, не вернувшегося с войны. Еще было относительно просто у деда Ивана — но там навоз нужно было таскать уже из стоящей на отшибе конюшни, а деду Митяю «навоза не досталось», так как у него и коровы не было — и ему на огород вообще таскали «отработку» с газовых биореакторов. А с этим илом были свои трудности, заключающиеся даже не в том, что таскать было далеко. Таскали-то на тележке, прицепленной к «экспериментальному трактору», но отработанный в реакторе ил действительно было «близким родственником озерного сапропеля» и от него перенял худшую черту: засыхая, ил превращался в камень и по прочности на уступал бетону. Поэтому ил возили в бочках, а затем, после того, как его из бочек выливали на землю в огороде, его требовалось очень быстро и очень тщательно с землей перемешать — то есть не просто перекопать огород, а перекопать его, тщательно землю разрыхляя. Но пионеры и с этим справились, все же в школе-то их за полсотни было — и когда я вернулся в школу, уже во всей деревне огороды были подготовлены к зиме. И в Грудцино, кстати, тоже: все же тамошних ребят в школе было больше, чем наших, кишкинских.
А «самой юной пионеркой» Маруся стала потому, что всех в ее классе как раз в пионеры приняли — и то ли кто-то случайно не доглядел, то ли (в чем лично я был убежден) Надюха специально не доглядела, и сестренке на торжественной линейке тоже повязали красный галстук. Ну а теперь Маруся его «оправдывала». То есть уже оправдала: сначала о Маруськиной инициативе написали во внеочередном номере «Павловской Пионерии» (летом появилось в районе такое «ежедвухнедельное» издание, этот подзаголовок, насколько я помнил, из какой-то детской книжки содрали), затем в областной прессе заметку перепечатали — и инициативу по всей области пионеры подхватили. Даже городские массово в ближайшие деревни ездили старикам и вдовам помогать — и тут случился первый конфуз. Обком комсомола решил Марусю, как родоначальника нового пионерского движения, наградить — но оказалось, что постановление об этом должна была подписывать Маринка — а ей, в силу даже не «близкого родства», а из-за «личных дружеских отношений с братом награждаемой» этого было делать нельзя. Ну, первый секретарь обкома решил взять дело в свои руки — и сделал вторую ошибку: он написал на Марусю представление на орден Шарлатана. Орден-то вроде областным был и даже в чем-то районным — но тут, как раз к празднику, вышло уже постановление Верховного совета о том, что орден становится общесоюзным и награждать им отныне должен лично я. То есть чисто формально я — но утверждать награждение родной сестры было нельзя…