А еще «подарок» сделала Красная Армия: вечером двадцатого июня товарищ Левитан торжественным голосом сообщил, что «наши войска отразили попытку немецко-фашистских войск перейти в наступление в сторону Смоленска» и сами очень неплохо наступили, по ходу дела «на плечах в панике отступающего врага» освободив город Витебск. Еще товарищ Левитан упомянул о том, что в ходе отражения вражеского наступления и последующего контрнаступления «было уничтожено свыше четырехсот танков захватчиков». Я, по приобретенному еще «в прошлой жизни» цинизму, эту новость всерьез не воспринял: оно, конечно, очень духоподъёмно, и чем дальше от фронта, тем такие новости духоподъёмнее работают, но все же меру-то знать надо. А вот что Витебск освободили — этому я порадовался: все же «история изменилась» в явно положительную сторону. Вообще-то я историю, особенно историю Отечественной войны, помнил крайне поверхностно, но основные-то вехи каждый советский человек знал — а тут и Сталинград не разрушили (и танков там выпускалось очень много), и у членов «Молодой гвардии» не получилось продемонстрировать героизм за ненадобностью. Героизм — это, конечно, дело хорошее, но куда как лучше, если геройская молодежь остается живой и спокойно трудится на благо Советской родины…
Иосиф Виссарионович с веселым прищуром поинтересовался у Николая Федоровича:
— Товарищ Ватутин, мы большим уважением относимся в вашим победам, ваше наступление в Белоруссии стало неожиданностью не только для фашиста, но и, признаюсь, для многих из нас. И ваши успехи мы ничуть не умаляем, но все же, вы и вправду считаете, что говорить советскому народу про уничтожение четырех с лишним сотен германских танков было верным? Я понимаю, что советский народ с восторгом принял это сообщение и, в чем у меня сомнений нет, с еще большим энтузиазмом стал работать для скорейшего достижения победы, однако товарищ Жуков в своем рапорте отдельно указал, что по его мнению столь явно завышать потери врага…
— Мы потери врага не завышали, товарищ Сталин, мы их, должен со стыдом признаться, даже сильно приуменьшили. Это моя вина, это я приказал сообщать только о подтвержденных потерях, причем подтвержденных уже только трофейными командами, поэтому успехи некоторых подразделений оказались неотмеченными командованием. Но мы уже исправляем эту ситуацию…
— То есть, если я вас верно понял, вы хотите сказать, что за первый день операции вашим фронтом было уничтожено больше четырехсот танков? Товарищ Ротмистров сообщил, что его потери приближаются уже к трем сотням, то есть мы жгем фашистских танков больше, чем они наших? Но у товарища Ротмистрова статистика… несколько иная.