Причем в то, что трудности будут уже очень временными, в стране, мне кажется, почти никто уже и не сомневался. В начале мая советские войска окружили Данциг, а восьмого мая в сводке Совинформбюро товарищ Левитан торжественно объявил о взятии этого города. Но что-то меня в этой сводке насторожило, и я — «отпросившись» предварительно у матери (а на самом деле она просто рукой махнула, мол «делай что хочешь») поехал в гости к Маринке. В надежде на то, что в обкоме-то у народа информации всяко побольше — и, как оказалось, в этом не ошибся. То есть сама Маринка мне ничего нового не рассказала, но она отвела меня к какому-то мужчине, который, взглянув на мои ордена, повел меня в буфет, там чаем напоил и дал информации побольше. Ордена я надел «для проезда»: орден Шарлатана давал право на бесплатный проезд (причем это право еще и горсовет Горьковский подтвердил) наравне со всеми военными, а «Знамя» было у меня «пропуском в обком»: мне Маринка по телефону сказала, что предупредила охрану на проходной, что «малыша с орденом к ней нужно пропустить».
Так вот, этот дядька поинтересовался сначала, зачем я с таким вопросом в обком вообще пришел:
— Ну как же! У нас неподалеку польский военный лагерь расположен, так что может мне надо в райвоенкомат бежать для наших немцев оружие просить? Мужчины-то все наши на заводе целыми днями, если поляки на деревню нападут…
— Не нападут, это наши поляки, советские. А в Данциге были поляки, которые служат… служили англичанам, и уж поверь: с теми наши поляки уж точно дружить не станут.
— Но товарищ Левитан сказал, что мы англичанам представление сделали за нападение поляков на советскую армию, а ведь англичане тоже как бы союзники наши.
— Ладно, ты мальчик вроде неглупый, и про военную тайну знаешь. Но чтобы ты тут дров не наломал, я тебе расскажу — но только тебе, ты понял?
Ничего нового, по большому счету, дядька мне не рассказал: о том, что АКовцы в Польше советским солдатам еще несколько лет после войны гадили, я вроде знал. А тут они (думаю, не по собственной инициативе) решили советскую армию в Данциг не пустить, причем как-то всерьез решили — и стало их гораздо меньше. Вообще-то это было уже третье крупное столкновение советской армии и АК, просто о двух предыдущих товарищ Левитан на всю страну не рассказывал, да и первые два пресекло в основном Войско Польское, а здесь поляки были лишь с одной стороны. Но были недолго — и вот то, что Левитан все же стране об этом рассказал… Понятно, что он всего лишь голос, сам не решает, что людям говорить, но, видимо, тех, кто решает, польское «правительство в изгнании» достало окончательно и наверху решили их «в последний раз предупредить». Надеюсь, предупреждение британцы поняли…
А девятого мая тот же Левитан рассказал на всю страну о результатах изучения архивов фашистского лагеря Биренау, который армия Рыбалко захватила настолько быстро, что немцы даже архив ни вывезти, ни уничтожить не успели. И он очень много жуткого рассказал, вот только кое-кому, подумал я, теперь будет очень сложно рассказывать страшные сказки: больше половины из убитых там трехсот тысяч человек составляли советские военнопленные, четверть были «гражданскими» — русскими, белорусами, цыганами и поляками, было убито много даже немцев — а вот зондеркоманды в лагерях комплектовались практически поголовно евреями…
Впрочем, эти новости по радио и в газетах практически мимоходом промелькнули — и пропали, а вот то, что советские войска почти окружили Берлин, было очень важно. И наши люди увлеченно обсуждали, капитулирует ли Гитлер или продолжит сопротивление. У меня было свое мнение по этому поводу — а у руководства страны свое, с моим, как оказалось, не совпадающее. По крайней мере вернувшийся с фронта из-за тяжелой контузии мужик из Грудцино в беседе с дедами сказал, что «приказ Ватутина про венгров Ставка распространила на всех эсэсовцев»…