А теперь-то торф и еще много где требовался: Василий Смирнов провел нужные эксперименты и доказал, что в газовый реактор можно и торф пихать в дополнение к соломе и прочей «органике». С одной стороны торф и сам неплохо горит, но с другой для того, чтобы он горел именно неплохо, его и высушить нужно было, и в брикеты как-то спрессовать — а если его «превратить в газ», то там ничего сушить и прессовать уже не требовалось. А к тому же ил, получаемый из этих биореакторов, был очень хорошим удобрением (по словам того же Смирнова, из реакторов вынимали «слегка недобродивший озерный сапропель»), а после печи из торфа получалась лишь мало на что пригодная зола. К тому же вроде бы подсчеты показывали, что энергии из «торфяного газа» можно вытащить больше, чем из исходного торфа. То есть, если затраты на просушку и прессование вычесть…
Поэтому в середине июля и в Грудцино народ бросился себе биогазовую станцию строить, причем строить они стали станцию уже такую же, какую на масложирокомбинате в горьком поставили. Сейчас это стало гораздо проще проделать, даже без привлечения дворничих и маломобильных молодых матерей: в район завезли еще довольно много немецких военнопленных. И не только немецких, но вот стройками типа Грудцинской только немцы занимались: их-то практически без конвоя строить что-то «местное» отпускали (пару охранников на германский взвод и охраной называть было неприлично), а вот некоторое количество венгров (которые, по слухам, рыли новые шахты у Выксы и Кулебак) вообще из лагерей не выпускали, и охраняли их солдаты с пулеметами. Правда, я не совсем уверен, что венгры могли сбежать. То есть могли, конечно, и — опять-таки по слухам — двоим сбежать даже удалось, однако в области было уже немало демобилизованных бойцов, воевавших на Украинском фронте, так что сбежавших в комендатуру отловившие их колхозники принесли вообще частями…
То есть среди мальчишек такие слухи ходили, я старался взрослых расспросами не напрягать. Потому что, хотя вопросов у меня было много, все они были какими-то уж очень «не детскими», а услышать вопрос уже встречный «а вы с какой целью интересуетесь» мне категорически не хотелось. Впрочем, ответы на некоторые вопросы я получил, даже их не задавая: в «Известиях» написали, что «проведенные экспертизы доказали», что Гитлера наши зенитчики уничтожили при попытке перебраться из окруженного Берлина в объявленный временной столицей Дюссельдорф.
А перед капитуляцией в Германии вообще военный переворот произошел, и, хотя в советской прессе этот момент не акцентировался, все же тот факт, что генералы вермахта арестовали, а затем просто расстреляли практически всю партийную верхушку НСДАП и довольно многих государственных чиновников, на такие мысли меня наводил. Я теперь каждый вечер радио слушал внимательно и там о прошедшей войне все же довольно много интересного рассказывали — но все же больше рассказывали о том, что у нас в стране творилось. А еще очень многое из творившегося я и сам на улице видел: например, в Кишкино поменяли всю уличную электропроводку. Старые железные провода сняли и повесили новые, алюминиевые. Тоже из Германии привезенные, но лично мне на происхождение проводов было плевать (как и на происхождение новых фарфоровых изоляторов), для меня главным было то, что электричество при этом отключили только на один день.
Вот только электричества снова стало меньше: двадцатого июля окончательно был остановлен наш «деревенский металлургический гигант» и «попутное электричество» с него поступать в деревню перестало. Тоже временно перестало, на котлозаводе наши мужики срочно изобретали для тамошней электростанции (которую все же у нас забирать не стали) уже газовый котел, но по их словам будет хорошо, если они работу к концу сентября доделают, так как планы завода в связи с окончанием войны не то что не сократились, а, напротив, сильно увеличились — ведь нужно было и в освобожденных районах срочно хоть какое-то электричество провести. Да и газ для котла когда еще будет…
Я в конце июня и первые три недели июля занимался большей частью сбором грибов — а их в лесу стало уже заметно меньше. Потому что новые жители Ворсмы в «наш» лес тоже повадились за грибами ходить. Оно и понятно, все же в городе изобилия продуктов не было, да и на рынке цены, хотя и были в разы меньше, чем в том же Горьком, народ отнюдь не радовали — а грибы-то, они и вовсе бесплатные! Но все же ближе к деревне ворсменские мальчишки не «браконьерили» (именно мальчишки, взрослые, несмотря на завершение войны, по прежнему работали «в мобилизационном режиме». А у Вовки Чугунова «участок радиоприборов», на котором изготавливались системы управления для самолетиков и ПТУРов, вообще превратился в настоящий (и очень большой) цех — и работа там шла в три смены. Так что я предположил, что это только в Европе война закончилась, а двадцатого июля выяснилось, что в этом я не ошибся.