Я с этим интересным дядькой тоже много о чем поговорить успел, и от разговоров мне была большая польза — правда, дядья были готовы меня после этого неделю без перерыва пороть. Потому что дядька этот предложил мужчинам в семье дом еще на аршин поднять, в результате чего в доме должен был появиться большой и просторный подвал. Тетки, естественно, такое предложение приняли с восторгом, баба Настя — и изрядным скепсисом (поскольку теперь нужно было печь в комнате перекладывать полностью), но возражать все же не стала. А вот мужчины…
Против жен они пойти не могли, тетки их в таком случае просто живьем бы сожрали — но для выполнения их теперь уже совместного желания требовалось срочно где-то добыть еще почти шесть тысяч кирпичей, а вариант «купить» можно было даже не рассматривать. И быть бы мне поротым нещадно, но меня спас дед Митяй: он согласился дать кирпичи нам взаймы, с тем, чтобы наши ему новый кирпич выделали уже к сентябрю: у него-то дом стоял на отшибе, с отдельным краном в водопроводе и там в дом трубу можно было позже всех завести и воду уже в октябре даже пустить. А пока все это делается, он договорился с месячишко пожить у деда Ивана, деревенского конюха.
И меня пороть не стали, а я, буквально пятой точкой чувствуя, что это мероприятие ненадолго просто отложено, мобилизовал «детсадовцев» и мы за неделю натаскали столько глины, что из нее можно было и десяток тысяч кирпичей налепить. Куча получилась очень большой, и она даже наполовину перегородила Полевую улицу — но никто на неудобство такое даже внимания не обратил: вывешанная за углы на бревнах изба тоже полулицы перегораживает вытарчивающими из-под нее бревнами, а кучи земли, из будущих подвалов выкапываемые, тоже простора не добавляли, так что кучей больше, кучей меньше…
Но кучи эти все же изрядно мешали, и особенно большая куча образовалась напротив нашего дома. И я, договорившись уже с дедом Иваном, приступил потихоньку к их «ликвидации». Далеко увозить многие кубометры земли мне было откровенно лень, так что я придумал для земли совершенно другое применение. Не самое простое и дешевое, все же мешок цемента в Ворсме на строительном рынке стоил пятнадцать рублей, но терки продавались уже не только в Горьком, их теперь даже в Москву возили чуть ли не вагонами, а отец свое обещание по поводу «десяти процентов» честно выполнял. Так что я снова «организовал детишек» на очередную авантюру — и «процесс пошел». Не очень быстро, однако взрослые хотя бы поначалу не мешали, а потом уже поздно мешать было: народу то, что мы успели сделать, очень понравилось. Настолько понравилось, что мне деревенские пообещали «до зимы» вернуть потраченные мною полторы сотни рублей.
А «авантюра» была простой: откуда-то я точно знал, что если в землю добавить цемента, примерно по мешку на кубометр, а потом эти землю сильно утрамбовать, то она, когда в ней цемент немного схватится, будет «не уступать камню». Так что дед Иван привез нам из Ворсмы десять мешков цемента, мы с мальчишками его тщательно с землей перемешали, насыпали ровным слоем на площадку перед колодцем и утрамбовали. Трамбовками, которые мужики сделали для постройки землебитных домов. Трамбовать землю, конечно, я привлек детей уже «самых старших», и привлек «на платной основе» — но парни дело делали с удовольствием, а плата в виде тех же карамелек была для них уже просто дополнительным стимулом и, часто, поводом для объяснения родителям, почему они согласились «помогать Шарлатану». Почему-почему, вы же мне конфет-то не покупаете, вот мы их и зарабатываем. Не воруем, а честно своим трудом зарабатываем! А все вопросы закончились примерно через неделю, когда — после довольно сильного дождя — утрамбованная площадка осталось мало что почти сухой, так еще и «твердость» сохранила, не превратившись в жидкую грязь…
Осенью в Ворсме заработали все три новых завода: турбинный, генераторный и котельный: котлы начальство тоже решило здесь же производить. Дядю Алексея перевели на новый турбинный, чему он был очень не рад, но сейчас по закону никто не имел права даже выбирать, где ему работать, и даже уволиться с работы стало невозможно. Отца переводить не стали, все же завод у низ всякое медицинское производил и относился не к инструментальному тресту, а к наркомату здравоохранения. Николая тоже не перевели, а он как раз хотел: для завода новые дома строили и рабочим там обещали вскоре квартиры дать. Именно квартиры, не комнаты…