И все в деревне считали, что орден маме заработал я, хотя это было неправдой: она же так усердно работала, чтобы все дети были сыты и здоровы! Но на народный роток не накинешь платок — и мои пятые именины ознаменовались новым подарком. Причем это был не просто какой-то подарок вроде новой мебели или даже пальто с воротником из подкотика, нет. Мне односельчане вручили медаль, которую они же и учредили: медаль «Почетный гражданин деревни Кишкино». Медаль была настоящая (размером с царский рубль, только с ушком), подвешенная на колодке, обернутой алой шелковой лентой. И была она сделала из чистого серебра! Предыдущая тоже была серебряной, но ее-то сделали из серебряной мелочи низкопробной, а эта была уже «настоящей серебряной». Я, конечно, в медалью на пузе походил, погордился, перед всеми гостями покрасовался — а когда застолье закончилось и гости разошлись, я попросил у отца разрешения положить медаль на сохранение «в ту шкатулочку». В которой разные «ценности» семейные лежали. Отец, конечно, разрешил…
Укладывая медаль в шкатулку, я вдруг разглядел в ней очень необычную вещь: немного потемневшую латунную зажигалку Зиппо. С большой строчной буквой «е», помешенной в наклоненный узкий эллипс, и с подписью под буквой на иностранном языке: (⅔*2)toString(). И меня как будто обухом по голове ударило: я вспомнил, что эту зажигалку мне сослуживцы подарили на день рождения. На шестидесятипятилетие, четыре года назад… или уже девять? А еще я вспомнил кое-что еще. То есть вспомнил вообще все, и мне стало страшновато. То есть, если уж начистоту, меня просто обуял ужас и буквально столбняк напал. Но и это было не самым страшным…
Глава 10
Я вспомнил действительно всё, и сообразил, что завтра начнется самая страшная для Советского Союза война. Но даже это меня не сильно испугало: все же у меня хватило ума сообразить, что она начнется независимо от того, что я буду делать или не делать. Меня буквально до ступора испугало то, что я очень четко осознавал: всё, что я знал и умел, здесь и сейчас стране вообще никак помочь не может. Вообще никак, потому что раньше я был программистом. Хорошим, очень хорошим программистом, не просто же так довольно крупные компании просто заваливали меня разными благами, лишь бы я на них поработал. Любыми благами, которые только можно было себе представить — потому что руководители крупных компаний понимали, что хотя я, скорее всего, далеко не лучший программист на земле, но со своим опытом я могу принести компании пользы больше, чем гениальная молодежь.
Та же зажигалка: на ней была выгравирована эмблема забытого еще во времена моей работы Интернет Эксплорера, а внизу была формула, позволяющая однозначно определить, в каком браузере работает приложение. И я постоянно поучал молодежь: скрипт нужно писать так, чтобы он правильно работал именно в Эксплорере, тогда он везде будет правильно работать. Поначалу надо мной посмеивались молодые коллеги, руководство лишь отмахивалось, когда эта молодежь жаловалась, что я «им мешаю создавать шедевры». Однако когда какие-то арабы купили разработку компании, отношение к моим советам мгновенно поменялось: они ее купили потому, что «приложение прекрасно работает в Эксплорере, а все конкуренты — нет». Причем арабы были не дикими кочевниками из пустыни, а самыми что ни на есть шейхами, выбирающими систему для своих банков, и эти шейхи компании дали просто кучу денег для перевода системы на арабский — а все потому, что буржуи деньги считать умеют. И я это знал очень хорошо, потому что несколько лет как раз на буржуев за океаном и поработал. И точно знал, что даже такой монстр, как Чейз Манхэттен, в двадцатом году на своих ста сорока тысячах терминалов использовал «хрюшу» с эксплорером, так как на это лицензию они уже купили, а выкидывать сотни миллионов на смену работающей системы на что-то хотя и модное, но непонятное, дураков в буржуиниях не было.