Но делиться утром с Надькой не пришлось: судя по всему, местные обкомовские повара считали, что постояльцы обедать после завтрака в столовую приходят ближе к ужину (вчера ведь нам и суп дали довольно теплый), а потому Надюхе навалили полную и довольно большую миску гречневой каши с молоком. А затем официантка уже у меня спросила, нести ли мне столько же каши или в тарелку поменьше положить. Я сказал, что пусть несет такую же, а я что не доем, Надьке отдам, а она — тетка лет за сорок и какая-то очень серьезная — вдруг улыбнулась и сказала, что на завтрак можно сколько угодно добавки просить. И принесла мне кашу в какой-то «детской» тарелке, но мне хватило (и Надюхе, кстати, тоже, причем без добавки хватило). А к компоту официантка еще мне две небольших печеньки принесла…
А потом пришел давешний военный, нас снова посадили в машину и увезли… на аэродром двадцать первого завода. Там завели в какую-то комнату, где были две военных уже тетки. Сопровождающий нас военный вышел, а одна из теток сказала:
— Так, девушка… Надежда Ивановна? Раздевайтесь.
— Что, совсем? — Надюха явно испугалась.
— Нет, конечно. Тулупчик свой снимите, шаль…
Затем она Надюху причесала, позвала какого-то парня, затем Надьку посадили у белой простыни и сфотографировали, а военная тетка (с капитанскими, между прочим, петлицами) пояснила:
— Вы же вообще без документов приехали, сейчас вам временный пропуск сделают, это быстро. А пока… ну-ка, примерьте вот это.
Надьке дали унты (вроде бы летчицкие), потом полушубок новый, светло-бежевый, шаль пуховую. Еще меховые рукавицы вместо Надькиных вязаных. А когда Надюха унты начала мерить, тетка посмотрела и сказала:
— Да, пожалуй и чулки вам нужно новые, вот, возьмите.
После чего все Надькины вещи тетка попихала, аккуратно сложив, в мешок. Немного подумала и достала обратно шаль:
— Пожалуй, мальчика в нее стоит дополнительно укутать, там все же холодновато будет. Так, девушка, распишитесь вот тут в том, что вы вещи получили. Да не волнуйтесь, они теперь ваши будут, а все старые вам домой сегодня же привезут…
Откровенно говоря, я волноваться и не собирался, потому что уже просто потихоньку паниковать начал, но тут пришел давешний военный дядька, протянул Надьке картонный пропуск — уже с фотографией! — и пригласил «следовать за ним», сказав, что время у нас еще есть, но лучше не опаздывать. Но мы вроде и не опаздывали: прямо напротив дома, в который нас завели, только с другой стороны (мы и вышли через другую дверь) стоял самолет — и дядька сказал нам залезать внутрь. Тут уж я не выдержал:
— А куда вы нас отправляете?
— По вызову, вас там встретят. Давай, мальчик, я тебя подсажу…
Да, в самолете на самом деле было «холодновато», явно ниже минус десяти. То есть холоднее, чем на улице, а сколько на улице, я посмотрел на градуснике, который висел за окном той комнатухи, где Надьку приодевали. Но раз велели куда-то лететь…
Додумать эту мысль я не успел: буквально через минуту после того, как мы уселись в кресла самолета (он был именно пассажирский, с креслами), заревели моторы и самолет отправился в путешествие. Но куда нас повезли, было совершенно непонятно такую рань на улице еще темно, так что даже по солнцу не сориентируешься. Одно было ясно: если из Надюхи сделали просто куколку, то точно везут нас не в тюрьму…