А еще «квартирный вопрос» сильно достал и всех рабочих из Кишкино: их привычную уже «зимнюю ночлежку» сделали общежитием для эвакуированных и им теперь приходилось почти каждый лень возвращаться в деревню, а рано утром снова бежать на работу. То есть часть все же оставалась в городе ночевать, на турбинном и на генераторном в заводских конторах устроили места, где можно было ночь перекантоваться — но это только в уж самом крайнем случае, так как в конторе-то даже умыться толком было негде. Мне об этом рассказал отец, когда я спросил, почему он, несмотря на то, что выматывается до предела, в Ворсме на ночь никогда не остается. И у меня родилась очень умная идея, которой я поделился с дядей Алексеем: он-то теперь был на турбинном старшим мастером и вполне мог мою идею и директору с главным инженером передать. А идея-то было исключительно простой.
То есть простой она стала где-то в конце февраля, когда «локомотиву», бегающему по маршруту «Ворсма-Ворсма» (то есть от города до станции) перестали выделять бензин. Его и раньше-то выделяли в обрез, а теперь вообще бензин закончился. Но локомотив после этого ездить не перестал, потому что с ГАЗа в Ворсму прислали газогенератор для автомобиля и парочку слесарей, которые этот генератор в машине присобачили. Это было непросто, на «локомотиве»-то вплотную к кабине стояла пассажирская будка, так что они его присобачили перед мотором — но если кататься по рельсам, то получился вариант вполне рабочий, а уж дров для того ценного транспортного средства найти было не особо и сложно.
А я решил как бы «уточнить» у родного дядьки, как и почему в Ворсме и окрестностях возникло «ножевое производство», причем такое, что крошечный рабочий поселок в тридцать девятом давал стране девяносто пять процентов перочинных ножей и почти сто процентов — ножей «специальных». Сейчас завод Ленина тоже сто процентов тех же «командирских» ножей армии выдавал, но сталь сейчас завод использовал привозную, а вот раньше…
Вот за что я очень сильно уважал потомственных рабочих (то есть тех, которые поколениями работали на одних и тех же заводах), так это за то, что они работой своей гордились и, вдобавок, знали историю своих заводов чуть ли не с момента их основания. И с гордостью знаниями делились — так что и дядя Алексей начал рассказ со времен, когда Земля была еще тепленькая. Но я его прервал «на самом интересном месте» и задал еще один вопрос. Тут он слегка завис, затем решил уточнить, что именно меня интересует…
Трубный завод в Павлово так и не заработал. То есть он сейчас как-то работал, выпускал что-то металлическое для нужд фронта, но вот «по основному профилю» не функционировал: сварочную машину для труб с него забрали и перевезли на ГАЗ, и там с ее помощью бронекорпуса для броневиков варили. А прокатный стан, на котором должны были катать стальной лист для изготовления труб простаивал. Потому что такой стан никому и нафиг не уперся: изготовленный еще до революции он мог катать металл кусками шириной сантиметров до пятнадцати. И вообще представлял из себя высокую раму с одним набором валков, к которому кое-как присобачили электромотор на полста киловатт. Предполагалось, что он будет катать полосу, которую потом свернут и сварят — и получится труба, вот только болванки, из которых полосу нужно было катать, подразумевалось получать из Кулебак — а там теперь завод катал броневые листы для танков и на всякие «посторонние предметы из гвоздевой стали» завод отвлекаться уже вообще не мог. Так что трубное производство осталось без сырья — но я-то знал, как эту проблему решить!
После того, как мне дядя Алексей рассказал, что ножи в Ворсме, Грудцино и в других местах поблизости делать начали четь ли не в семнадцатом веке потому, что было здесь много «хорошей железной руды», из которой местные жители для себя железо и выделывали. А на вопрос «а руда-то осталась?» он сказал, что руды-то хоть чем хочешь жуй, но добывать ее менее выгодно, чем в той же Выксе или в Кулебаках, хотя дело это не особо и трудное.
Ну да, невыгодно ее добывать — это когда другой завались. А когда с рудой в стране такой напряг, как сейчас… Вот только «здесь и сейчас» ее добывать смысла нет, так как если с перевозкой, да хоть в те же Кулебаки, она в такую копеечку влетит! Но я-то знал, как ее можно вообще никуда не возить, чисто теоретически знал. И осталось лишь «проверить теорию практикой» — а вот для этого я решил припахать уже Настюху. После того, как она всем чуть ли в обморок не падая от восторга рассказывала, как «сам товарищ Сталин целый час у нашего шарлатана спрашивал, как верно страной управлять» (ну, это я ей так пересказал в кратком изложении мой десятиминутный разговор с Иосифом Виссарионовичем) она, думаю, вообще любую мою просьбу исполнила бы. То есть любую «производственно-общественную» — и подозрения мои оправдались: когда я ей рассказал о моей новой затее, она лишь спросила «сколько надо». Ни «зачем», ни «а ты уверен, что получится», и даже «а не сошел ли ты с ума» не спросила…