Хотя деревенская родня это тоже понимала прекрасно и «своих», ушедших в город, старалась все же подкармливать. Правда, это тоже с кучей трудностей встречалось, с транспортом-то стало совсем уж паршиво, так что даже родному сыну или дочери передачку принести было делом уж очень непростым: основным средством «пассажирского транспорта» стали ноги этих пассажиров. А велосипеды считались уже транспортом элитного класса…
Вероятно в том числе и поэтому дядя Алексей к моей в целом довольно бредовой идее отнесся довольно позитивно и пересказал мои слова уже своему начальству. А это начальство сказало «пусть попробует, сможем — так поможем», а именно помощь со стороны заводов я считал главным в реализации задуманного. Потому что все остальное я собирался сделать с помощью школьников, но кое-что школьники изготовить были просто не в состоянии. И я уж не знаю, как там заводчане выкручивались, добывая нужные мне примерно пять тонн разного металла, но они все, что мне было нужно для проверки моей идеи, сделали уже в начале июня. То есть пока еще не совсем всё, но специально приехавший на стройку главный инженер с завода имени Ленина сказал, посмотрев на то, как все строится:
— Шарлатан… ну ты точно самый что ни на есть шарлатан, но если твоя печка заработает как ты обещал, все остальное мы за два дня изготовим.
А песка была вообще-то довольно простой, я предполагал, что уже в июле мы ее запустим. То есть все же совсем простой печка не была, да и школьники на ней точно работать не смогли бы, однако заводское руководство и об этом подумало и вывезли из Горького еще трех стариков. В городе-то старикам совсем кисло было насчет пожрать, нормы выдачи по иждивенческим карточкам позволяли разве что не сразу с голодухи сдохнуть — а в деревне-то хоть поесть почти всегда можно досыта. Это в любой деревне, а уж в Кишкино с едой уже совсем сладко стало. Собственно, тетка Наталья и старика-стеклодела таким же образом в деревню заманила…
Песка была простой — идейно простой, и к тому же получилась она довольно дешевой, ведь ее мальчишки строили вообще «бесплатно». И девчонки тоже активно помогали — так что в последних числах июня ее поставили «на просушку» и вся деревня замерла в тревожном ожидании. Потому что если эта печка хотя бы наполовину будет работать так, как я предполагал, то жизнь в деревне сразу же изменится в лучшую сторону. Ну, почти сразу.
В начале перестройки мне немного повезло: уехавший за океан аспирант с нашей кафедры (в самом начале восьмидесятых уехавший, «правильно» женившись) пригласил меня поработать в его компании: когда он готовил диссертацию, я как раз дипломом занимался и мы вместе почти год по ночам на вычислительных машинах вместе работали, так что он знал, что я делать умею. А он в буржуинии организовал свою небольшую компанию, которая занималась автоматизацией разных технологических процессов. В основном он работал на нефтяников, но и от других заказов не отлынивал — и мне он предложил одним таким «левым» заказом и заняться.
В конце девяностых и начале двухтысячных в США треть стали делалась из чугуна. Но чугун — это домны, а домны — вообще фу-фу-фу, очень неэкологично, поэтому чугун буржуи возили из других стран. В частности, из Бразилии, где множество мелких компаний этот чугун выплавляли. Специально выращивали эвкалипты, потом из эвкалиптов самым варварским образом (просто в кострах) делали древесный уголь и на этом угле в небольших домнах делали чугун. Паршивый, как чугун паршивый — но из-за особенностей местной бразильской руды очень подходящий для выплавки из него высококачественных сталей. И вот одна американская компания, которая как раз в Бразилии этим и занималась, обратилась с просьбой «процессы автоматизировать», чтобы плавки поэкономичнее шли и чтобы угля все же не самого дешевого в печки кидать меньше, чем руды. А чтобы что-то автоматизировать, нужно все же разбираться хоть немного в самом процессе — вот я и поразбирался. Тогда проект не взлетел, оказалось, что «лучше уже не сделать» — но как устроена «правильная» домна объемом кубометров в восемь, я узнал. Не в деталях — но детали я уже из «современных» книжек выяснил. И даже узнал, как недорого из чугуна тут же, буквально с места не сходя, получить сталь. Да, довольно паршивую, но зато «почти бесплатную» и для моей затеи очень ладе подходящую. А затея состояла в том, чтобы узкоколейку из Ворсмы в Ворсму слегка так удлинить и соединить железными дорогами с Ворсмой все села и деревни района. Ведь если есть сталь, т из нее на незаработавшем трубном заводе можно и рельсы прокатать…
С рудой было все просто: именно из-за легкодоступности ее здесь ножиковая промышленность и возникла. По верхней части Кишемского разлома (то есть к востоку от реки) возле всех рук, ручьев и болот было очень много руды болотной, настолько много, что неленивый мужик в день ее пудов тридцать набрать мог. И сейчас ее осталось очень немало, а в некоторых местах (причем известных еще аж с восемнадцатого века) на глубине от метра до двух эта руда просто пластами лежала толщиной до тридцати сантиметров. У Выксы и Кулебак пласты лежали поглубже, но уже толщиной до метра, и там руду можно было в шахтах копать, а здесь… Четыре школьника лет по двенадцать могли накопать за день руду с пары квадратных метров «рудника» в «карьере» — что для промышленной разработки явно невыгодно. Но вот для кустарной…