Вероятно, Павловское руководство не читало «Как закалялась сталь» и дорогу они распорядились выстроить вообще за три недели. Правда, для этого пришлось немного стали за «трубный» завод привезти аж из Выксы, но ведь и там понимали, что без топлива всем будет очень грустно. В Выксе же и подкладки для рельсов сделали, и накладки для свинчивания рельсов — и в середине сентября дорога от торфоразработки к Оке напротив Павлово уже заработала. Для того, чтобы она не просто так на земле лежала, на заводе автотракторного инструмента сделали штук пять специальных вагонов для перевозки торфа и несколько ручных прессов, чтобы торф уже в виде брикетов возить. Других прессов, не «кирпичных»: брикеты в них делались гораздо меньшего размера, но их можно было сразу и в топки электростанций пихать, и в доменки…
А когда с торфом проблем нет, то возникают совсем уже интересные варианты. Правда первый такой «вариант» возник еще весной, когда неподалеку от Ворсмы был выстроен газовый завод. Небольшой заводик, с двумя газогенераторами, которые могли и на дровах работать, и на торфе. А газ потребовался для заводика уже совсем нового, цементного: в Ворсме много чего строить наметили, но как раз с цементом… то есть с цементом стало хорошо, это без цемента плохо было. А хорошо теперь стало не только в Ворсме, в Кишкино тоже с ним стало неплохо и за лето была выстроена и школа новая, и интернат при ней.
Школу нам спроектировал инженер, приехавший из Харькова, причем его сюда вообще «по ошибке» направили: он был инженером-то на турбинном заводе, но там работал в отделе капстроительства и по профессии был как раз архитектором. Думаю, очень неплохим: он и новые жилые дома для Ворсмы придумал, и проект нашей школы сделал. И сделал с учетом того, что «цемента стало много, и со сталью проблем нет». То есть оба здания (и школа, и интернат) были с железобетонными перекрытиями, а на естественный вопрос тетки Натальи (в моем присутствии заданный) он ответил, что с такими, если нужно будет, можно за лето и второй этаж на школе добавить, а на интернате — и третий. А так как все строительство велось за счет области, то никто и возражать не стал.
А «область» так в деревню вложилась (точнее, именно в школу) скорее всего потому, что директором в ней была «хорошая знакомая товарища Сталина». Иосиф Виссарионович просьбу мою о хорошей ручке Надюхе выполнил и даже перевыполнил: ручек он прислал две (одну на подставке, другую в красивой коробочке), и на подставке была выгравирована надпись «Векшиной Надежде за отличную работу. С уважением, И. В. Сталин», а к коробочке прилагалась грамота с личной подписью вождя. Понятно, что грамоту Надюха на стенку в школе повесила, а теперь она видела в «директорском кабинете» уже в новой школе, и каждый, грамоту знающий, мог прочитать, что товарищ Сталин лично Надюху очень уважает и готов оказать ей любую помощь и в будущем. Судя по всему, товарищу Сталину никто не сообщил, что девчонка всего полгода в школе работала, а уж из нас двоих кто кого учил, даже в деревне почти никто не знал. Подозреваю, что и сама Надюха не догадывалась, а то, что я ей разные книжки почитать подсовывал… в деревне (и не только в нашей) к людям относились на возраст не глядя, отношение определялось тем, что человек делает. А если я что-то интересное и нужное делал, то и поговорить со мной как со взрослым было нормально…
Нормально со мной разговаривал и Вовка Чугунов, старший Маринкин брат, который был начальником производства «бумажных самолетиков» на двадцать первом заводе. Он в деревню приезжал наверное по паре раз в месяц, за кабачками и яйцами: у него жена была то ли младшей дочкой, то ли старше внучкой бабки Анны и старушка их усиленно подкармливала, так как Вовкиной дочке едва год исполнился. Жена у него учительницей работала, карточки получала «для служащих», и, хотя сам Вовка получал карточки высшей категории, еды им не хватало: у них еще и одна бабки Аннина внучка теперь жила, с малышкой нянчилась. А я, собственно, коробку для яиц и придумал, когда он пожаловался, что даже в корзинке с соломой из дюжины яиц пять по дороге разбил…