А р д а н о в а. Надоело уж очень. Я все равно каждое лето к маме уезжала, а зимой там жутко. Лучше жить здесь, в городе.
К л е о п а т р а. Какое чудное имение. Мы когда-то с Иван Андреичем туда за грибами ездили. Помнишь, Иван Андреич? Хи-хи-хи, Полина Григорьевна, я вам потом что-то расскажу.
П о л и н а. (Жеманясь) Ах, уж вы всегда. Анфан терибль. (Во время разговоров Долгов пристально смотрит на говорящих, внимательно слушает каждого, улыбается про себя).
А р д а н о в а. И мужу надоело это Вознесенское.
К л е о п а т р а. Ну что ж, в городе можно было сезон проводить, а остальное время в деревне.
В о р о х л о в. У нас на Волге тоже сезоны были: комариный, мошкариный и вохры. Уж что лучше, не знаешь. Комары сосут - сосут. Уж на что худо, а пойдет мошкариный сезон, да как полезет мошкара и в рот, и в нос, и в глаз, вздохнуть не даст. А уж как вохра донимать начнет, так уж тут и комара голубчиком вспомнишь.
И в а н А н д р е и ч. А по-моему и в уединении можно не без пользы время провести. Вот я, например, занимаюсь, кроме службы, серьезным делом, так мне времени еще хватает.
Д о л г о в. А чем, если не секрет, вы занимаетесь?
И в а н А н. Изобретаю. Я изобретатель. Хочу изобрести такую машинку, которая бы каждое утро в определенный час нас будила. Это очень сложная вещь. Машинка эта будет снабжена специальным звонком или трещоткой. С вечера вы ее заводите и утром она начинает звонить. Вот только еще не придумал, как так сделать, чтобы она звонила ровно в определенный час.
А р д а н о в а. (Смеясь) Иван Андреич, да ведь это же просто будильник. Самый обыкновенный будильник.
И в а н А н. (Растерянно) То есть это как так?
А р д а н о в а. Ну да, конечно, с вечера заведете, а утром он и затрещит.
И в а н А н. (Обиженно) Ну этак можно про все сказать. Да это и неважно, это я между прочим изобретал. А главное мое изобретение - это кинематограф. Хочу кинематограф изобрести.
А р д а н о в а. Господи. Да ведь он уже давно изобретен.
И в а н А н. (Ядовито). Так что же из этого? То ихний кинематограф, а то будет мой. Еще неизвестно, чей окажется лучше.
А р д а н о в а. (Илюшечке) Илья Ильич, садитесь к нам сюда, вам там одному скучно.
И л ю ш е ч к а. (Испуганно) Нет, нет, что вы Лизавета Алексеевна. Мне ужасно, ужасно весело.
В о р о х л о в. Оставьте его, барынька. Ишь ему весело. (Задумчиво) Не везет мне в сынах.
А р д а н о в. (Долгову) А вы на этот раз, на долго в наши края, Андрей Николаевич?
Д о л г о в. Да, вероятно, до осени. Мне тут нравится, да и дела кое-какие.
(Входит Серафима).
С е р а ф и м а. (Свистящим шепотом Ардановой) Карточные столы в кабинете приготовлены.
А р д а н о в а. Хорошо, хорошо. (Серафима уходит).
Д о л г о в. А это что за тип?
А р д а н о в. Это Серафима Ананьевна г-жа Светоносова, домоправительница и мажордом. Совершенно крепостная душа.
В о р о х л о в а. Ну уж где там. Разве теперь такие преданнные бывают, как в крепостное время. Теперь ни за грош господ своих за продукты продадут и выдадут.
Д о л г о в. Вот это-то именно и есть крепостная душа: она и преданная, она и предательница.
В о р о х л о в а. Ну уж это вы, батюшка, так только по-ученому путаете.
В о р о х л о в. (Иван Андреичу) Там против вас, кажется, большой пустырь есть? Так вот я этот самый пустырь купить хочу. Цементный завод строить.
В о р о х л о в а. Господи, Твоя воля. И все-то ему надо, и все-то ему надо. И на что ему все это.
И в а н А н. Пустырь есть. Большое место.
В о р о х л о в а. И на что ему все это? Своего девать некуда.
В о р о х л о в. Молчи. Прынт такой. Стало быть и надо. (Долгову) Вы чего смеетесь?
Д о л г о в. (Серьезно) Нет я ни смеюсь. Я просто только с большим интересом и удовольствием слушаю вас. Именно с большим интересом и удовольствием. (Садится) Я ведь с детства помню, когда еще мой отец здесь предводителем был.
В о р о х л о в. Как же, как же, Николай Петровича очень помню. Растатырлив больно был, все просадил, а умный был человек.
Д о л г о в. Вот теперь я здесь с детства не был. Думал прямо не узнаю своего старого гнезда. Действительно - телефоны и электричество, и железная дорога. Перемен много. Но чем больше смотрю, тем больше узнаю свое родное незабытое. Помните Федосья Карповна была, почмейстерша? Наверное, Илья Иваныч помнит. Говорят умерла. Я уж жалел, что не увижу. Очень был интересный тип. А потом смотрю, - тут мелькнуло, там мелькнуло... Здравствуйте, дорогая Федосья Карповна. Поздравляю вас бессмертием.
В о р о х л о в а. Ой, что вы батюшка, страсти какие. Чудит вам что ли?
Д о л г о в. И все живо и все живы. И все нетленно и все бессмертны. Ну не радость ли это?
П о л и н а. Се-т-афре. Это у вас просто нервное.
В о р о х л о в а. Теперь от нервов, говорят, очень морковь помогает. Прямо натрут морковь на терке и нервы помажут (Ардановой) Вы чего на меня смотрите? Тоже ведь не зря ума, а который, значит, нерв расстроивши, тот и мажут.
А р д а н о в. Говорят, у нас Тройков хороший доктор был.
И в а н А н. Он мою тещу от смерти спас.
В о р о х л о в. Был да весь вышел. Спился. Теперь и рецепту написать не может. Фершал за него пишет. А по делом. Не пялься. С каким форсом приехал (Передразнивая) Да что вы. Да как вы живете. Да то, да се, да воскресные школы, да союзы, да демократы, да рабочих страхуй. (Злобно) Ничего. Прищемили хвост. Думал к дуракам попал. Покрепче твоей спринцовки сила есть. Раз тебя по карману. Раз тебя по чести. Вот тебе наука, вот тебе демократы. Получай. Ха-ха. Что, навоевался? Кишка тонка. Сиди, не вякни. А фершал за тебя пусть рецепты пишет.
А р д аvн о в а (помолчав) Вот вы какой Илья Иваныч. Сами говорите, что он доктор был хороший, так чего же вы радуетесь, что человек погиб.
В о р о х л о в. Не лезь противу прынту. Болтай фалдами там у себя, в Москве, али где. Может там тебя и будут слушать.