— Прав Кузнецов, ничуть не похожи вы на двадцатипятилетнего.
— Никто и не утверждал, что я угодил в тело Шеина двадцатипятилетним. Только в последнюю названную мной дату в биографии мне было тридцать. За ней был ещё тридцать один очень бурный и насыщенный событиями год.
— Я тоже обратил внимание на противоречие между названным вами возрастом и возрастом Шеина. А ещё — на полное совпадение ваших физических данных, отпечатков пальцев и даже местонахождения шрамов, имевшихся у Шеина.
— Нет никаких совпадений. Это действительно тело Шеина. Сознание которого, скорее всего, погибло при ударе молнии. Оболочка, в которую неизвестно какими путями угодило моё сознание, вышибленное излучениями очень сложного медицинского аппарата. Там, в будущем, тоже произошла какая-то авария, и её жертвой стал я. Кстати, про шрамы… Спасибо вам огромное! Кажется, я догадываюсь, почему это произошло! На моём прошлом теле вот тут был большой шрам. След ранения. Ничего сверхъестественного, садануло обломком кирпича при взрыве. Да так, что проломило черепную кость. Её скрепили с уцелевшими небольшими титановыми скобками. И при скачке напряжения питания аппарата МРТ они сыграли роль электродов.
— Но получается, что таким способом можно подменить любого человека. И воспользоваться этим в своих целях.
— А это уже называется «профессиональная деформация», — засмеялся Дементьев. — Узнаю ход мыслей сотрудника контрразведки: «паранойя в наших рядах не приветствуется, но нельзя забывать, что кругом одни враги».
— А вы — не враг? Почему я должен вам верить?
— Не враг. В первую очередь, потому что я не враг сам себе. Я давал присягу Союзу Советских Социалистических Республик и дважды защищал его интересы с оружием в руках.
Про второй раз Николай соврал. Не было к тому времени уже никакого СССР. Давным-давно не было. Но рано, слишком рано посвящать этого парня в события, произойдущие через полвека. Или, если у него получится, не произойдущие.
— Я пытался узнать что-то о предприятиях, которые вы назвали, и академике Макееве, неожиданно сменил тему лейтенант ГБ. — Результат отрицательный.
— Результат закономерный, — поправил его Николай. — НПО электромеханики будет создано под названием Миасскиий электромеханический научно-исследовательский институт, если мне не изменяет мой старческий маразм, в 1958 году. КБ имени Макеева — в 1947 в Златоусте под названием «Специальное Конструкторское Бюро по ракетам дальнего действия» или СКБ-385. И лишь спустя семь лет переберётся в Миасс. Ныне сонный городишко, почти не имеющий промышленности. А его будущий главный конструктор Виктор Петрович Макеев на данный момент — обыкновенный школьник… м-м-м… то ли седьмого, то ли восьмого класса. Пожалуй, всё-таки седьмого.
Демьянов уже обратил внимание на то, что Румянцев ничего не пишет, но ничуть не сомневался в том, что забудет хоть одно сказанное им слово.
— Почему вы не хотите, чтобы информация о вас попала к наркому?
— К этому наркому, — поправил его Николай. — А вот на сотрудничество с будущим я не только согласен, но и очень надеюсь. И вам советую ставить не на… скакуна, который обречён на проигрыш, а на того, за кем будущее.
— И всё-таки почему?
— Вам нужно рассказывать, что происходит в вашем ведомстве после… гм… не слишком добровольной отставки его главы?
— И кто станет тем, «за кем будущее»?
— Скоро узнаете. Даже без моей подсказки. Чуть больше, чем через две недели. Вот этому человеку, переведённому в центральный аппарат наркомата из провинции, и можно будет предоставить информацию о моих «предсказаниях». Когда он возглавит Главное управление госбезопасности.
Румянцев тут же подобрался.
— ГУГБ расформировано ещё в конце марта этого.
— В марте расформировали, в последних числах сентября создадут заново, — пожал плечами Николай. — И вообще: давайте пока не будем затрагивать тему политики. Так будет безопаснее и для меня, и для вас. «Эффекта бабочки» никто не отменял, а вы, узнав что-то важное, не удержитесь и попытаетесь скорректировать действительность. Или те, кто начнёт «добывать» новые сведения «с пристрастием». В качестве задела на будущее готов вывалить массу очень ценной технической информации о перспективных направлениях развития вооружений, боевой техники и технологий военного назначения — по второму образованию я историк, а по последней профессии журналист-аналитик, специализирующийся на продукции военно-промышленного комплекса. Но пока, — выделил это слово Демьянов. — До конца сентября вопросы политики и истории будущего станут табу. А чтобы протянуть это время, объявите меня чокнутым и сдайте на руки психиатрам. Не обязательно даже переводить меня в Кащенко или Белые Столбы.