Теперь кончилось все. Вот оно, чувство финала моих каких-то с матерью отношений, у меня появилось. Не сильно грустно, но как бы завершено — закрытая книга, ты дочитал ее до конца, и она закончилась именно так. И больше уже нечего поделать — за что купил, за то продал, сыграна пьеса, актеры поклонились, зрители расходятся в буфет и покурить.
Вышел посвежее — с этим чувством невосполнимой, но не слишком тяжелой утраты. Антон отстранил меня, зашел в ванную, достал из пакета бритвенный набор.
Юрка базарил по мобиле, по ходу, проблемы какие-то решал. Я вернулся на кухню, сказал девчушке:
— Я тебя вечером заберу. Мы сейчас в церковь, потом в ямку копать, потом в рестик.
Она посмотрела на меня, а потом перевела взгляд на гроб.
— Она не религиозная была, — сказал я. — Ни одной иконы в доме. Я в Бога верю, знаешь. Я думаю, она защищает меня.
Тут мне вдруг показалось, на самую секунду, что она скривила губы, вроде как в насмешке. Но, подумал я, может все ненадежный утренний свет.
— Ну и принято так, опять же, — добавил я. — Пусть душа ее успокоится. Бог простит ей все ее прегрешения.
Тогда насмешка на ее лице стала более явной, но практически тут же исчезла.
— Посидишь?
Она кивнула.
— Говорить ты не хочешь, да?
Она покачала головой.
Зашел Юрка. Он сказал:
— Ребятки мои едут. С гробом помогут и все такое. Рестик тут мы недалеко сняли.
— Ты надежда и опора нашей семьи, Юрец-огурец. И для меня тоже постараешься?
Он смотрел на меня, зрачки казались нормальными, и это уже выглядело непривычно.
— Да, — сказал он. — Я постараюсь. Но ты уж береги себя.
Вышел Антон, хорошо выбритый, почти не помятый, аккуратный. Он завязывал галстук не глядя, я вот так не умею.
— Познакомишься с моей женой, — сказал он.
— Ты бы хоть карточку послал.
— Не хочу, чтобы у тебя была ее фотография.
— Конечно, я ж буду на нее дрочить теплыми южными вечерами.
Он не скривился, и ухом не повел, как говорится, смотрел на меня некоторое время, потом сказал:
— А. Ты шутишь.
— Нет, — сказал я. — В жизни серьезней не бывал.
Девчушка встала и бесшумно прошла мимо нас. Она вернулась в большую комнату, снова залезла в шкаф и закрыла за собой дверь.
— Ну ты помнишь! — крикнул я. — Зайду за собой.
Антон сказал:
— Если она жила здесь давно, возможно, ее знали соседи. Мать могла представлять ее, как свою племянницу. Нужно спросить.
Первым приехал Толик, охранник Юркин — вечно недовольный, бухтящий по поводу и без мастер спорта по какому-то азиатскому единоборству. Я вот всегда думал: зачем им эти КМСы и МСы — убивают-то их не врукопашную, а кладут, как это удобно, автоматной очередью.
Зачем деньги тратить, да еще и слушать, как Толик на погоду жалуется?
Мы с ним пожали друг другу руки, он спросил, как мне Заир.
Я сказал:
— Жарковато.
Он сказал:
— Что, дома дел не нашлось?
— После Хасавюрта?
Толик отвел взгляд, он-то и до и после Хасавюрта в Москве сидел, деньги делал на паранойе братика моего. Его право — осудить не могу.
Толик привез Анжелу — девицу Юркину. Он мне о ней писал. Певичка ресторанная, познакомились они полгода назад. В общем, Анжела эта — просто прелесть, второсортная исполнительница хитов Алены Апиной.
Улыбчивая, кудрявая деваха с коровьим карим взором и острыми скулами неудачливой модельки. Она была ярко, не в тему, накрашена и широко улыбалась, говоря:
— Какое горе! Так вам сочувствую! Привет, привет!
Ну, мне это сразу понравилась — девчонка пышет радостью от того, что живет эту жизнь, и смерть какой-то алкашки на краю Москвы не может испортить ей настроение. Это правильно, ну, во всяком случае, это честно.
Анжела тут же бросилась жать мне руку двумя своими маленькими лапками.
— Мне Юрочка столько о тебе рассказывал! Что ты герой, и все такое!
— Ну, я герой. И все такое. Да и с тобой брательнику повезло, смотрю.
Она засмеялась. Несмотря на то, что красилась она ярко и болтала много, шалавистой не выглядела, скорее пустоголовой. Как-то я сразу подумал, что мы с ней подружимся. Она первым делом вывалила мне, что ее прабабушка была цыганкой, поэтому нее есть гадальные способности, а еще ее подружка недавно уехала в Америку.
— И я так плакала.
Ну, за спиной у нее стоял гроб с нашей мамкой, но это мало Анжелу волновало.
По заходу в ванную она скривилась.
— Как тут влажно!
Юрка все время держал ее к себе поближе, как неразумное дитя или маленькую собачку. Я прошептал ему:
— И правда красоточка.
— Ну да, — сказал Юрка, кажется, он гордился своим приобретением. Анжела захотела глянуть большую комнату, но Антон встал перед дверью.