Он не упускал ни одного случая, чтобы показать свое отношение к этой насущной теме. Его ученица Александра Ивановна Шуберт описывает одну сцену, произошедшую на юге между двумя генералами и артистом во время его отдыха: «Михаил Семенович попил воды, после прогулки сел отдохнуть. Генералы подходят к нему, он, конечно, встал, спрашивают:
— Скажите, Михаил Семенович, отчего французский актер, хотя бы второклассный, ловок и свободен на сцене, тогда как наши, и первоклассные-то, связаны, а вторые уже бог знает что.
— Это оттого, что я перед вами встал.
— Что это значит?
— Я старик, устал, а не смею с вами сидя разговаривать. А французский старик не постеснялся бы. Снимите крепостное иго, и мы станем развязны и свободны…»
Впрочем, как ни глубоко въелась эта привычка к повиновению, Щепкин не упускал возможности подчеркнуть свою независимость, иногда это принимало анекдотичные формы. Как-то прогуливаясь по городскому саду во время выступлений в Киеве, он заметил необыкновенное волнение среди публики, все стали стаскивать с голов шляпы, поглядывая в одну сторону. Ясно было, что объявилась какая-то высокая персона. Далее дадим слово самому Щепкину: «Я, разумеется, сейчас же понял, что это значит, но иду себе тихонько и нисколько не думаю раскрывать мою стариковскую голову. Вдруг, шасть ко мне под бочок полицмейстер и говорит мне так сладко и внушительно: «Михаил Семенович, сделайте милость, снимите шляпу… Вы видите, все… Генерал-губернатор приехал и теперь в саду»… — «Ах, батюшка, — отвечал я, — извините, ведь мне доктор запретил раскрывать по вечерам голову. Я уж лучше уйду»… и тут же я свернул на первую, попавшую мне на глаза, боковую дорожку и признаюсь вам, не без грустных мыслей пришел домой».
Можно только представить, какую неописуемую радость испытал он, когда уже на исходе его жизни была принята «крестьянская реформа» об отмене крепостного права. «Главное слово сказано…» — так оценил он этот поворот в жизни России.
А теперь вернемся к тому времени, когда всем этим событиям еще только предстояло случиться. После заверений князя Репнина о готовности содействовать Щепкину в выкупе вместе со всем его семейством Михаил Семенович переезжает в Полтаву и сразу же приступает к работе в театре.
Полтава
Обещание выкупа из крепостной зависимости, конечно, было важным, но не единственным мотивом перехода Щепкина из харьковского театра в полтавский. Здесь были более богатые возможности для творчества и профессионального роста. Значительно интереснее и содержательнее был репертуар полтавского театра. Естественно, здесь тоже было в достаточной степени развлекательных пьес-однодневок, но истинное лицо театра определяли не они, а пьесы прогрессивных русских, украинских и зарубежных драматургов — И. А. Крылова, Я. Б. Княжнина, Д. И. Фонвизина, В. А. Озерова, В. В. Капниста, И. П. Котляревского, А. Ф. Коцебу, П. О. Бомарше, Р. Б. Шеридана и других.
Полтавский театр опережал другие коллективы тем, что он смог собрать яркую и талантливую труппу, в которой были актеры по своей манере игры, близкой к Щепкину, прежде всего это Павлов, Угаров. Их талант Михаил Семенович ставил высоко, не гнушался учиться у них, отмечал большую достоверность изображаемых ими лиц, естественность поведения на сцене, выражения чувств и страстей. Они вслед за Мещерским произвели «решительное влияние на его понятия о сценическом искусстве». Аксаков писал: «Замечательный актер Павлов, выехавший из Казани и странствовавший тогда по разным театрам… с необыкновенною для того времени истиною и простотою играл многие роли, особенно роль Неизвестного в комедии Коцебу «Ненависть к людям и раскаяние». Актера Павлова мало понимали и мало ценили, но Щепкин понял, оценил его и воспользовался добрым примером, несмотря на противоположное значение своего амплуа».